Наследник для нелюбимого альфы
Шрифт:
Мне было страшно поверить в то, что он говорит. Я уже так свыклась с мыслью о своей скорой смерти, что боялась от неё отказаться. Потом ведь придётся опять к этому привыкать и мои последние дни будут заняты душевной болью от потерянной надежды.
– И как вы собираетесь меня спасать? – с трудом подавив панику, поинтересовалась я.
Николай тут же оживился:
– Я вашу кровь брал не просто так. Мне удалось найти описание одного… ритуала, который всё же не так безумен, как кажется на первый взгляд. В общем, уже давно оборотни пытаются найти способ обращать людей
Я была ошарашена. Это звучало, вообще-то, достаточно… правдоподобно? Сколько в мире совершено разных открытий в попытке создать что-то совсем иное!
– Но вы не сказали, в чём именно суть данной… процедуры.
Доктор ответил, ошарашив:
– Полное переливание крови.
Я себе это представляла с трудом, о чём ему и сообщила:
– Но ведь, получается, что человек переливается кровь другого… вида. Как организм её не отторгает?
– Он её отторгает, конечно же, но в крови оборотня содержатся тельца, которые и ускоряют регенерацию оборотней. Усиливают её. Вам будет плохо, скорее всего, вы не сможете даже в сознание оставаться, но через какое-то время ваше тело восстановится полностью.
Я пыталась переварить информацию.
– То есть, сразу после родов вы будете переливать мне кровь?
Вот тут запал Николая несколько поумерился.
– Дело в том, что нет. Роды, естественные, в этом случае точно противопоказаны. Мы проведём кесарево сечение…
– Таким способом рожают очень многие человеческие женщины, в чём причина вашего беспокойства? – чуть надавила на него я, и он сказал:
– Операцию нужно будет провести уже через неделю.
Я инстинктивно обхватила живот ещё сильнее и чуть сгорбилась.
– Срок ведь маленький очень…
– Для человеского ребёнка да! Но оборотни ведь быстрее развиваются. Ещё несколько дней и пропадут даже малейшие риски для вашего ребёнка. Да, он будет весом намного меньше, чем необходимо, но все важные органы у него уже сформированы, значит, он сможет жить и без вас. Но на всякий случаЙ, конечно, будет специальный бокс, который поможет ему, если что-то не так. Даже человеческих детей выхаживают, современная медицина далеко продвинулась.
Информации было слишком много. Я, конечно, хотела согласиться, вот только мне нужно было просчитать все риски для малыша. Он точно не должен пострадать, иначе всё зря.
– Я могу подумать?
Николай кивнул.
– Конечно, дня четыре у вас есть точно. Если что, у меня уже есть кровь оборотницы примерно вашей поры, группа крови у которой та же. И я проверил реакцию
Я кивнула, а потом добавила:
– Марк может не согласиться…
– Именно поэтому он сейчас в другом городе, – заявил доктор. – И не знает о том, что вы сейчас здесь.
Я не поверила:
– Но, охрана же…
Николай усмехнулся и закатил глаза.
– Вас сюда привёз Олег, которого я уговорил помогать мне. И Лиза тоже помогает. Они очень хотят, чтобы вы выжили. И это наш единственный шанс.
– Спасибо, – сказала я, выходя из кабинета. Я не знала, соглашусь ли, но была ужасно благодарна за то, что доктор сделал столько для того, чтобы у меня был шанс выжить. Пусть я и видела, что его влечёт научный интерес, я замечала и то, что он за меня переживает.
***
Я себе врала. Я знала, как только услышала, что ребёнок выживет при моей попытке остаться в живых, что соглашусь на это безумие. Просто мне нужно было подготовиться.
Было очень сложно не говорить ничего Марку. Не поделиться с ним надеждой. Но я пока справлялась.
Дыра в груди стала чуть меньше и чуть менее… чёрной. Я обращала на неё ещё меньше внимания. Мне было страшно, что я зря могу потерять почти два месяца жизни, но ведь так получается неизбежность, а тут риск. Риск явно в выигрыше.
Я настраивала себя на то, что всё получится. Попросила у Лизы номер Николая, позвонила ему через два дня после нашей встречи и сказала, что согласна на операцию. Он заявил, что во мне и не сомневался, а так же попросил готовиться: через четверо суток мне следует остаться в клинике, а через пятеро будет то, что будет…
Я даже начала разговаривать со своим животом. Лиза собиралась крутить пальцем у виска, но когда в ответ на мои вопросы Егорка начал толкаться, поумерила свой скептицизм и сама даже начала кидать фразы, вроде: “Да, мелкий?”.
Мне было страшно, но страх этот был не такой уж и отчаянный. Даже если бы мне сказали, что, скорее всего я не выживу, но шансы есть, то мне бы и этого “но” хватило, чтобы за него ухватиться. А тут, вроде бы, шансы вполне и вполне серьёзные.
Но на таком позитиве была я не долго. Когда до отбытия в клинику остался один день, меня начала захлёстывать паника. Мне стало ужасно стыдно перед Марком за то, что вернувшись, он может застать не меня, как ожидает, а мой труп и недоношенного ребёнка.
И тогда я решилась на послание. Мне хотелось выговориться, рассказать о своих чувствах и объяснить причину своего поступка. Мне хотелось, чтобы он понял меня, даже если ничего не получится.
Но всё оказалось не так просто. Слова никак не желали складываться в предложения, уже четвёртый лист полетел в мусорку. Но потом что-то вроде бы вышло. Я не особо контролировала текст, он просто полился из меня. И получилось именно то, что нужно.
Оставалось только придумать, как письмо передать. Из ещё одного листа с помощью скотча я соорудила конверт, скотчем же его и заклеила. Осталось найти посыльного.