Наследник для оборотня

Моран Маша

— Если хочешь записаться к психологу, то я против.

Марина бросила на него недоверчивый взгляд. Боже, он что, пытается шутить? От уголков его глаз расходились лучики морщинок, делая его почти похожим на обычного мужчину. Почти. Он все так же был напряжен и готов к любому удару. Мощь, которая ожидает нападения каждую секунду. Марина не представляла, как можно так жить. Постоянное напряжение.

— Не думаю, что готова делиться секретами нашей бурной жизни с посторонними. — Она улыбнулась, надеясь, что собственная попытка пошутить не обидит

его: — К тому же… нам может понадобиться звериный психолог. Такие есть? Ну, знаешь, чтобы разбирали проблемы взаимодействия человека и Михайло Потапыча.

Несколько секунд Дагмар просто смотрел на нее. Марина успела испугаться, а не перегнула ли она палку. Но вдруг он громко рассмеялся, снова поражая ее искренней широкой улыбкой, которая преображала его лицо до неузнаваемости.

Марина поняла, что напряжение ее постепенно отпускает. В носу у нее не было встроенного детектора лжи, и по запаху она не могла определить, чьего ребенка носит Диана. Но то, с какой готовностью он собирался убить этого малыша, почему-то… успокоило. И Марина даже не собиралась обвинять себя в чувстве облегчения, которое сейчас испытывала.

Вряд ли бы он так поступил с собственным ребенком, пусть и нежеланным. Не смотря на исковерканное детство, семья много для него значит. Откуда-то она знала, что он будет стараться стать идеальным отцом. Ей удастся убедить его сохранить племяннику жизнь.

Возможно, у них еще получится создать свою семью.

Дагмар оттолкнулся от пианино и шагнул к Марине:

— И какие проблемы у нас?

Марина пожала плечами, улавливая перемену в его настроении:

— Не знаю… Без меда мишка становится слишком ворчливым?

Дагмар, крадучись, приближался к ней. Марина залюбовалась его плавной походкой. Было удивительно, как он, такой огромный и массивный, двигается изящно и совершенно бесшумно.

— Думаешь, мне не достает меда?

— Да. С ним бы ты точно стал добрее. Медовый авитаминоз. Такой существует?

Он опустился на пол перед ней и подался вперед, шумно вдыхая воздух возле Марининого лица.

— А знаешь, что теперь мой мед?

Марина отрицательно покачала головой, завороженная разгорающимся оранжевым огнем в его глазах.

Дагмар выдохнул аромат сладкой мяты:

— Ты.

Марина вскочила на ноги и побежала к фортепиано. В лесу она готова была наброситься на него, а сейчас почему-то испугалась.

— Зачем здесь пианино? Ты играешь? — Она опустилась на мягкий пуфик и подняла крышку.

За спиной раздался насмешливый голос Дагмара:

— Конечно.

Марина вздрогнула. Опять он неслышно подкрался. Дагмар легко поднял ее за талию и сел, опустив Марину себе на колени. Сразу же возникло ощущение, будто ее живьем сунули в горящую печь. Жарко, но до безумия уютно.

Конечно? Словно это было само собой разумеющимся.

— Какие еще таланты в тебе скрыты? — Она коснулась гладких прохладных клавиш.

Чистый звук разнесся по всему залу, отражаясь эхом от стен.

— Это не талант, а то, чему я обязан

был научиться. Берсеркеры вращаются в… вы называете это «высшими кругами». Хорошее воспитание и образование.

Дагмар с легкостью подхватил мелодию, которую она наигрывала. Марина тут же почувствовала обжигающий стыд. Он уверенно скользил пальцами по клавишам, как будто тренировался каждый день. Она же, «спотыкалась» о каждую, с трудом вспоминая, на какие нужно нажимать. Их пальцы «встречались», и он умудрялся гладить ее ладони, легко, почти невесомо касаясь. Это возбуждало настолько сильно, что тело переставало принадлежать только ей одной.

Оно стремилось к Дагмару. Прижималось и ластилось, будто бы было его частью. Между ног становилось влажно. Тянущее ощущение внизу живота медленно разливалось ядом, скапливаясь сладкой мучительной болью в нежных складочках плоти.

Это походило на пытку. Ткань трусиков натирала ставшие дико чувствительными губки, и Марина ерзала, не находя себе места. Дагмар вдруг начал дышать чаще, и ягодицами Марина ощутила, как его пах становится твердым, и что-то начинает упираться в поясницу.

Своими дерганьями она только распаляла его сильнее. Сосредоточиться на музыке стало так сложно, что несколько раз она грубо сфальшивила.

От резкого звука Марина едва ли не подскочила, но ноги так дрожали от напряжения, что она неловко упала обратно на Дагмара, потираясь о его твердый член, который ощущался теперь так явственно, что тело просто не могло остаться равнодушным.

Дагмар резко втянул в себя воздух, словно ему было очень больно, и впился пальцами в клавиши, создавая какофонию звуков, которая ударила по и так напряженным нервам.

Он прикусил мочку ее уха, зубы клацнули о металл сережек, и Марина не смогла сдержать протяжного стона. Грудь налилась тяжестью. Соски мучительно пульсировали. Если она не ощутит на них язык Дагмара, то свихнется.

Что с ней такое? Откуда это нестерпимое, сводящее с ума возбуждение?

Дагмар резко толкнулся бедрами, приподнимая ее, и хрипло зарычал. Марина обернулась. Он закрыл глаза и откинул голову назад. Его смуглая кожа покрылась бисеринками пота, а выступающий кадык нервно дергался то вверх, то вниз, когда он сглатывал.

Должно быть, он почувствовал ее взгляд, потому что приоткрыл глаза и тихо прошептал:

— Не двигайся… А иначе я не смогу сдержаться… Ты сильнее этого хренового зелья… Не могу тебе сопротивляться…

Его глаза… светились! Марина всматривалась в оранжевую глубину, погружаясь в нее с головой.

Какой же дурой она была, когда отвергала его. Просто они оба немного… поломаны. Но в их силах починить друг друга. Нужно просто немножко постараться.

Его вид, напряженный, на самой грани, оказался для Марины спусковым крючком. В ушах зашумела кровь, а во рту пересохло. Она облизнула губы, пытаясь хоть немного их увлажнить.

Лицо Дагмара стало жестче, все черты заострились, а ноздри раздувались, когда он делал очередной вдох.