Наследник для предателя
Шрифт:
– Да.
– А тебе зачем его согласие? Ты можешь подать на развод и все! Оставь его мне, Вика… Я… Прости… Зря я завела этот разговор.
Воздух тяжелеет от запаха крови и ощутимого напряжения. Егорка постанывает, Дина замолкает… Все сказала. А мне как реагировать на ее слова? Отдать мужа в угоду любящей его девушке?
«Все равно ведь не любишь», – ее слова больно ранят сердце. Значит, осталось в нем что-то… И чувства к Киру, и ревность…
Дина забирает сумку из моих
– Вика… Господи… Егорушка, сынок мой…
На Дину и не смотрит. Ничего словно не замечает. Обнимает нас, целует меня в лоб, щеки, гладит плечи. Улыбается, стирает с моих щек слезы. И столько ласки в его прикосновениях. Во взгляде… Словно ничего между нами не было в прошлом… От его неподдельной заботы я реву…
– Я чуть с ума не сошел. Маме позвонил, она меня успокоила. Я тоже губу прикусывал. Идем скорее. Ну чего ты ревешь? Викуля моя, родная… Не плачь. Пожалуйста.
– Спасибо, – шепчу, прячась на его груди.
Надежная, широкая… Грудь моего мужчины. А потом Кир замечает Дину, стоящую поодаль. Ошеломленно переводит взгляд с нее на меня.
– Это она, Вик? Она что-то сделала, да? Откуда она взялась? Это… Дина, если ты виновата…
– Погоди, Кир. Она помогла. Я очень благодарна Дине за помощь, – спешу его успокоить я.
– Простите меня… Я… Зря я приезжала. Извини, Кирилл.
– Не смей подходить к моей семье, ясно?
– Да. Не буду. Извини.
– Кирилл, так нельзя. Она ничего не сделала. Она…
– Да знаю я, чего хотела Дина, Викуль. И не надо меня переубеждать в обратном.
– Вика, держи вещи. Желаю вашему сынишке здоровья, – нервно произносит Дина и уходит прочь.
Врач накладывает Егорке несколько швов и отпускает нас домой. На обратном пути он спит. Кирилл напряженно ведет машину. Я знаю, в каком он сейчас настроении… Научилась угадывать за годы наших отношений. Он неуверен в себе. До чертиков боится, что я прислушаюсь к Дине и выполню ее просьбу. Разведусь с ним…
– И что ты ей ответила, Вика? – шепчет, когда мы входим в дом. – Дина потребовала, чтобы ты оставила меня в покое, так?
– Какая разница, Аристов? Это так важно, что…
– Да, мне важно. Что ты ей сказала?
Мы так и стоим в полутемной прихожей. По воздуху проносятся сопение сынишки и частое, взволнованное дыхание мужа.
– Сказала, что ты сам против развода. У нас растет сын, а мое мнение не учитывается. Вот и все. Потому что я…
– Вик, у меня ничего с ней не было, с Диной… Я имею в виду постель. И я никогда ее не любил.
– Кирилл, зачем ты оправдываешься? Ты мне ее представил, как невесту и…
– Прости.
–
– Прости меня, Вик.
– Сто восемнадцатое прости за…
– Я чуть не обосрался, когда ты позвонила. Я… Я хочу быть с тобой не из-за Егорки. Я… Потому что это ты, Вик…
Глава 24.
Глава 24.
Кирилл.
– Это ты, Вик. Ты… Всегда была ты…
Не могу сказать ей большего. Я не заслуживаю ее… Прощения, любви, этого мальчишки с опухшей после падения губой, уютного дома… Знала бы Вика, какую я испытываю боль… И оглушительное сожаление от своего поступка.
Вика не догадывается, что сегодня могло случиться… Наверное, оттого я такой дерганый.
Я не думал, что наше с Виктором Борисовичем внимание к старому делу, вызовет такой резонанс. Сначала испортили служебную машину, стоящую возле завода, а сегодня добрались и до моей. Порезали колеса, поцарапали гвоздями капот.
Борисыч сразу связал эти происшествия с нашим походом в тот злополучный отель… Я не сказал Вике, куда пошел. Ограничился короткой фразой «на работу». А сам прыгнул в машину и поехал в «Идеал».
Администратор не посмела остановить нас. Испугалась моей грозной рожи.
– Хозяин на месте? – сухо произнес Виктор Борисыч.
Нас тотчас приняли. Как я и подозревал, тому ничего не было известно. Он испуганно моргал, разводил руками и обещал приложить «все усилия, чтобы поймать злоумышленника».
– Вот этот человек был здесь? – спросил я, показывая фотографию Виктора Царева.
– Я не знаю, – честно ответил он. – И не могу знать. Я хозяин отеля. Не слежу за отдыхающими.
Борисыч покачал головой и увел меня из кабинета.
– Как-то этот тип зашел сюда. Лапал Вику, сделал эти поганые фотки, ведь так? И пустила его та Злата… Нам надо к ней ехать. Утюгом ее пытать, если потребуется. Только она знает правду.
Мы сказали это слишком громко. Только потом до меня дошло, что это было ошибкой.
По дороге к Злате в нас стреляли. Пуля повредила колесо. А машина, следующая за нами, скрылась за поворотом.
Я не знал, что думать… Кто-то отчаянно не хочет, чтобы я знал правду. Словно эта правда разрушит все… Кому это надо, не понимаю? Мешать мне, ставить палки в колеса?
– Кирилл Игоревич, вам хочет помешать тот, к кому вы хорошо относитесь. Кому доверяете, – произнес тогда Борисыч. – Если вы узнаете правду, возненавидите этого человека. Я тут подумал… Может, это кто-то из ваших близких?