Наследник для звёздного захватчика
Шрифт:
Руки дрожали, голова гудела, а сердце в груди билось неровно: то трепетало быстро-быстро, то вдруг билось так гулко, что, казалось, его биение было слышно за пределами моего тела.
Когда ходить от стены до стены надоело, я забралась на свою кровать, скинув ботинки и обняла коленки, подтянув их к груди. Уткнулась носом и вдруг разрыдалась.
Слёзы хлынули потоком, который остановить получилось не сразу. Будто за весь этот жуткий год — от момента, как меня забрали в Программу, до сегодняшней встречи с командором. Я ведь так редко позволяла
Воспоминания хлестали больно. Но самым ужасным было чувство, которое я не могла игнорировать, как не старалась.
Я испугалась за него.
Не дала убить тогда в спальне, не позволила Шейну перерезать Тайену Яжеру горло. Потом объяснила себе, что это было обусловлено тем, что было перед вторжением Шейна. Какой-то необъяснимый шлейф чувств от нежности командора, от произошедшего в гроте.
И, казалось бы, время прошло, морок спал. И даже если думать о том, что командор обращался со мной хорошо, то это не отменяло, что он держал меня взаперти у себя дома и наполнял свои вены моей кровью. И держал бы так до конца моих дней.
Тогда почему сейчас я всё равно чувствовала что-то странное в груди? Это была не жалость, это было не совсем похоже на сострадание… Тогда что это?
Наверное, блуждая в этих своих мыслях, я и уснула, потому что совершенно не помнила, как и когда вернулась Нина. А утром я встала с тяжёлой головой.
Завтрак мне пришлось в себя буквально впихивать. Есть совсем не хотелось, но пропускать приёмы пищи нельзя — питательных веществ и так впритык по расчету. Чтобы быть в нормальном самочувствии, нужно есть.
Села я, как и в последние два дня, отдельно, но Шейн встал и молча переставил мой поднос за свой стол. Так и просидели без единого слова. Он всё ещё дулся, но и у меня никакого желания разговаривать с ним не было абсолютно. Особенно в свете того, что я узнала, кто у нас в заложниках, а брат от меня это намеренно скрыл. Мне порядком надоело быть маленькой сестрёнкой, которую нужно во что бы то ни стало оберегать.
Но вот с Диной Шейн общаться вполне продолжал, хотя с чего бы им этого было не делать. Весь застрак они тихо переговаривались.
— Ты узнал, что хотел от него? — негромко спросила она. — Вообще хоть что-то важное удалось вытащить?
Мне не нужно было дополнительных пояснений, я сразу догадалась, что речь идёт о пленнике.
— Нет, — недовольно ответил Шейн. — Он держится. Но у меня для него припасено много интересного. Сразу после завтрака и займусь.
При этих словах его у меня по рукам мурашки побежали. Шейн ведь о пытках говорил. О том, как собирается причинять командору боль.
— Не жалей его, — прошипела Дина. — Как они наших не жалеют, когда кровь сливают или кишки на допросах потрошат.
Кусок буквально встал в горле, и мне пришлось протолкнуть его несколькими глотками компота. Я понимала злость Дины, её желание мести хотя бы одному из кроктарианцев. Вся её семья погибла, всё гетто было уничтожено ими — все, кого она знала,
Вот это самое “но” скреблось и царапало внутри. Стоило лишь представить, что Шейн собирался сделать с Тайеном буквально через полчаса, меня бросало в холодный пот.
Я молча встала, забрала свой поднос, отнесла его на стол для грязной посуды, и отправилась в медицинское крыло на дежурство.
— Доброе утро, доктор Ховард, — я вошла в нашу небольшую лабораторию, уже переодевшись перед этим в ординаторской.
— Доброе утро, Лили, — он обернулся, улыбнулся мне, а потом снова склонился над столом. — Слушай, закатай рукав, пожалуйста. Я хочу взять кровь на анализ. У себя уже взял — ещё раз проверю, не появились ли у нас с тобой антитела к этой болезни. Мне всё же кажется, что контакт с крысами может дать хоть какой-то титр. Иначе мы так и не поймём, как создать вакцину.
— Мы делали это уже пять раз. Последний — позавчера. Если антитела не появились в течение двух недель, показывая абсолютный ноль, то с чего бы им появиться за два дня? Вирусную нагрузку крысам мы не увеличивали, реакций или симптомов новых у них не появилось.
— Ну… — Ховард продолжал рассматривать что-то через микроскоп.
— Или моя кровь нужна вам для чего-то другого? — он замер, хотя и продолжал делать вид, что смотрит в микроскоп.
— Не понимаю тебя, Лили.
— Понимаете. — Обычно я умела контролировать свои эмоции, но сейчас меня буквально трясти начинало. — Почему вы мне не сказали, что он здесь? Что именно Тайен Яжер — наш пленник?
— Лилиан… — Ховард, наконец, обернулся и покачал головой, опустив глаза.
— Да что Лилиан? — я всплеснула руками. — Вы знали ведь! Больше, чем кто-либо знаете вообще! Куда больше, чем Том, Шейн или другие. И всё равно решили промолчать.
— Послушай, — он встал и примирительно поднял руки. — Лили, не злись. Я хотел сказать. Даже поправ запрет Шейна, правда хотел. Но сначала думал кое-что проверить. Стой… — посмотрел на меня озадаченно. — А откуда ты узнала?
— Заменила вчера почти падающую в обморок Эмму. Она заикалась от страха, когда шла к нему, и я пошла вместо неё.
— Чёрт…
Ховард отвернулся, уперев руки в бока. Стоял и смотрел на крыс в клетках, будто они могли что-то подсказать ему или хотя бы натолкнуть на мысль.
— Лили, а тебе не кажется странным, что сам Тайен Яжер оказался на обычной, совсем ему не по уровню, операции? — проговорил вдруг совсем другим тоном.
Конечно же, я думала об этом. И это первое, что в принципе пришло мне в голову, когда я его увидела.
— Он военный. Один из четырёх наместников. Мало того, он представитель правящей Ветви, — доктор продолжал рассуждать. Он обернулся ко мне и посмотрел внимательно в глаза. — Тайен Яжер — тот, кто обладает исключительной властью среди кроктарианцев на Земле и на Кроктарсе. И… вдруг он лично курирует подкрепление по поддержке группы перевозки донора…