Наследник двух Корон
Шрифт:
На меня чертыхаясь валится какой-то боров.
А-г-ххххх…
Воздух вылетает из груди.
Как же… больно…
Сознание ведёт поволока. Вижу рядом, кажется, лица Брюммера, Ирины, Лины… «Как… же… глупо…» Но, последнее я не успеваю проговорить.
Нечем.
Не вздохнуть мне.
Нет воздуха…
…Как же хочется жить!
…Прости меня, Господи…
Тьма…
Свет небесный…
Господи! Что, опять…
* * *
КОРОЛЕВСТВО
Лину вырвал уз Морфея странный сон. Стоя у окна, вглядываясь в чернеющий напротив силуэт Страсбургского собора, она старалась вспомнить, что её разбудило. Сердце ныло как в мае, когда умерла младшая сестра, и почти так же, когда баварцы и пруссаки вторглись в её родной Дармштадт. Тогда Лина боялась, что отца, выбравшего сторону Австрии, убьют в бою. Слава Богу та война окончилась!
Лина тогда сама напросилась в «почетные заложницы» к французам, потому и смогла вырваться в Страсбургский университет в акушерскую школу профессора Иоганна Якоба Фрида. Окончивший медицинский факультет в Килле Петер Гольштейн-Готторпский заразил её интересом к медицине. И она с увеличением ушла в учёбу. Профессор Фрид был хорошим учителем.
Стоп. Петер! Она же видела во сне Петера! И умершую сестру, и старика. Нет, не отца, с белой бородой. Он держал за руку Петера. И женщину, стоящую за ним, и вторую — впереди него…
Сердце кольнуло. Петер! Что с Петером! Надо срочно писать письмо в эту далёкую Россию! Что-то там опасное с её bien-aime!
— Maria, Mutter Gottes, спаси и сохрани его!
Глядя на едва различимые кресты Собора, принцесса Гессен-Дармштадская истово крестилась.
— Спаси и сохрани его, Дева Мария. Больше не прошу ни о чём…
* * *
КОРОЛЕВСТВО ШВЕЦИЯ. КРЕПОСТЬ ГЕЛЬСИНГФОРС. ШТАБ КОМАНДУЮЩЕГО. 3 сентября 1742 года.
— Итак, Понтус, — генерал пристально смотрел на юношу, — как же так вышло?
— Мы в секрете сидели, ваше высокопревосходительство, — начал доклад адъютант, — почти ничего не видели, темно было, но, как началась у русских свалка, почти сразу оттуда крикнули, что кронпринц убит.
— Кронпринц? — Левенгаупт решил ещё раз уточнить.
— Совершенно верно, — подтвердил юный лазутчик, — кричали по-шведски, кто именно кричал, я не разобрал, такого раньше голоса не слышал.
Карл Эмиль Левенгаупт уже эту историю слышал. От того же Понтуса Фредрика, только говорил он тогда сбивчиво. Спешный отход сквозь ревущие русские позиции напугал мальчишку и он путался.
— И? — поскольку юный Понтус де ла Гарди замолк, генерал побудил того продолжить говорить о вылазке.
— Больше ничего не знаю. Наши гренадёры взяли меня
— Кто был с вами, фёнрик? — становил Левенгаупт разговорившегося юношу.
— Фёрар Крон и капрал Корхонен, — отрапортовал Понтус.
— Корхонен — финн? — уточнил Карл Эмиль.
— Точно так! Из Борго, — подтвердил фёнрик, — они с Кроном старые вояки, меня практически спасли…
Этого золотого мальчика спасли. А возможного наследника погубили!
— Идите, граф, — жестко сказал Левенгаупт.
Портус поклонился и поспешил уйти.
Командующий всего час назад уже опрашивал этого офранцузившегося шведа. И этого времени хватило что бы эти два старых трепача разнесли весть о гибели Карла Петера Ульриха по всему гарнизону. Гельсингфорс снова бурлит. Шведы, с дуру, радуются, финны же расстроены и озлоблены. Уже были стычки между полками. Пока без пальбы. Но, этого ждать не долго. Офицеры самоустранились. Некому солдат остановить.
Очередной гениальный план де ла Шетарди провалился. Лучше б его прибили в этой стычке! Пустые надежды… Опять выскочит, как чёрт из табакерки. Что ж, Большого Заложника взять не получилось. Торговаться больше нечем. От обещанных из Стокгольма войск ничего не слышно. Хочешь или не хочешь, но явно пора соглашаться на капитуляцию, оставлять артиллерию с припасами и выводить войска в Або. Русские добры, но, если промедлить, они ужесточат требования. И тогда генералу Левенгаупту не сносить дома головы. Да и теперь не просто будет выкрутиться. Что ж, снявши голову по волосам не плачут. Надо сообщить русским, что мы принимаем их условия сдачи Гельсингфорса и отхода к Або.
Пора высылать парламентёров.
* * *
КОРОЛЕВСТВО ШВЕЦИЯ. ОКРЕСТНОСТИ ГЕЛЬСИНГФОРСА. ЛАГЕРЬ КИРАССИРСКОГО ПОЛКА. 23 августа (3 сентября) 1742 года.
" Где спрятать лист? — В лесу.
А труп? — На поле боя'
(Музыка народная).
Шёл дождь. Иногда с громом. Плохо хоронить в такую погоду. И ямы не выкопаешь толком и не захоронишь. Потому пока воздержусь и задержусь на этом свете. Не хочу в грязи лежать. Мокро там.
Я поморщился от прикосновения пальцев присланного Ласси доктора — Ивана Яковлевича (Иоанна Якоба) Лерхе. Что делать, рану надо обработать. Спиртом. Винным. Медицинского ещё не изобрели. От прижигания я категорически отказался. Да и рана поверхностная: кожа и верхний слой мышцы. «Мясо»-то и кровит. Плохо что похоже надлопаточный нерв ушиб. Саднит мерзко.
Я велел доктору оставить в покое все свои мази и примочки, а мазать тем, что я изготовил собственноручно и привёз с собой. Знаю я их рецепты, не дай Бог испытать сие на себе. Проще сдохнуть без мучений.