Наследник фортуны 2
Шрифт:
— Кажись, он выбил дверь! — раздался удивлённый вопль на этаж ниже.
— Ты же божился, что он хлюпик, который непохож на переодетого в гражданку архаровца!
— Небось, маг, — опасливо вставил ещё один голос, молчавший до этого.
— Не бздите, братцы! Сейчас мы его настругаем!
— Да вот хрен вам, — прошептал я и толкнул дверь. Та с грохотом упала, а я перескочил её, задев цилиндром притолоку. Шляпа слетала с головы, но у меня даже мысли не возникло поднять её. Вместо этого я изо всех сил помчался по узкому полутёмному коридору. Под подошвами штиблет немилосердно скрипели древние половицы, слева рядком
— Стой! — раздался от вышибленной двери яростный вопль и хлопнул револьвер. Пуля пронеслась мимо меня, выбив щепки из подоконника со вздувшейся краской.
— Стою, стою, ваша взяла! — просипел я, остановившись посреди коридора.
Дыхание с хрипами вылетало из моей груди, сердце отчаянно колотилось в темнице из рёбер, а глаза напряжённо следили за показавшейся четвёркой, напоминающей довольных волков, загнавших желанную дичь. Трое были вооружены револьверами, а у одного в руке почему-то холодно поблёскивал громадный нож мясника.
— Я же говорил, сударик, что от нас не сбежать! — прорычал басом пузатый, широкоплечий детина, который дышал так мощно, будто пытался сдуть идущего перед ним субтильного мужичонку с картузом на голове.
— А я вот тебе миром предлагал разойтись… — ехидно вторил ему гнусавый, оказавшийся высоким доходягой с близко посаженными к длинному носу глазёнками.
— Вас повесят за ограбление дворянина, — угрожающе выдал я, пытаясь ухнуть в транс. Но, к сожалению, внутри меня горели слишком сильные эмоции. Они не давали мне воспользоваться магией. Чёрт! Чёрт! Чёрт!
— Никто ничего не прознает, — сладко пропел гнусавый, медленно двигаясь ко мне, чуть оторвавшись от прочих уродов. — И можешь, даже не пытаться звать на помощь. В этой халупе токмо первый этаж обитаем, но его обитатели тебе точно не подмогнут, сударик.
— Ты это… руки в гору подыми! — приказал тот самый козёл, который предположил, что я маг. Он, в отличие от гнусавого, шёл позади всех и опасливо выглядывал из-за плеча обладателя баса, держащего нож.
— В гору говоришь? — прошипел я, чувствуя, как в зобу спёрло от ярости.
Какие-то козлы загнали меня в угол, как крысу. Но в угол ли? Мой пылающий взгляд метнулся к покрытому жёлтыми пятнами потолку, а руки стали медленно подниматься. И казалось, что само гордое время замедлило свой бег, дабы хорошенечко разглядеть мою эпическую борьбу с собственными обжигающими эмоциями, которые вот-вот хлынут лавой из ушей.
Однако каким-то невероятным усилием воли мне удалось выровнять дыхание, засунуть бурлящие чувства в одно место и ухнуть-таки в долгожданный транс. Я прикоснулся к дару и высосал из него громадное количество энергии, после чего на повёрнутой ко мне раскрытой ладони появился непроглядно-чёрный туман. Довольно скалящиеся уроды не видели его… пока не видели. Но, когда я швырнул туман в потолок над их головами, они его узрели.
— Что енто?! — тоненьким фальцетом выдал бандит, шедший последним.
— Тикаем! — рявкнул пузатый хозяин баса, но уже было поздно.
Его вопль потонул в треске рушащегося потолка, чьё хлипкое спокойствие нарушила моя магия. На мужичков единым пластом с грохотом упало перекрытие, а под ногами вздрогнул
Охренеть! Обвалилась практически половина потолка пятого этажа, обнажив нутро чердака. Ещё бы чуть-чуть и рухнула крыша, которая, кажется, держалась только за счёт голубиного дерьма, скрепляющего её. Ребра-стропила давно прогнили до черноты, конёк провис, а в кровле зияли дыры величиной с футбольный мяч. Свят, свят, свят… Здесь даже второй раз чихнуть боязно.
А тут вдруг из-под обвала раздался пропитанный болью голос трусоватого козла:
— Помо… ги… помоги, Христом-богом прошу. У меня… детки малые.
— Лежи смирно, сейчас что-нибудь придумаю, — нехотя выдал я, переборов желание добить этого ублюдка.
Прочие бандиты никаких звуков не издавали. Они валялись среди рассыпавшегося на куски перекрытия, запорошённые чем-то белым. И на этом белом хорошо выделялась кровь, шустро струящаяся из пробитой головы гнусавого. Он оказался ближе всех ко мне, потому-то я его первым и увидел. Ну, туда тебе и дорога, мразь.
Осторожно выпрямившись, я поморщился из-за боли, прострелившей спину, а затем медленно двинулся к стонущему бандиту. Мои ноги переступали через обломки, а глаза исследовали тела. Мужичонка в картузе наполовину скрылся под большим куском рухнувшего перекрытия, из-под которого торчали лишь его ноги и жопа, да вытекала кровь. Он погиб как таракан под подошвой ботинка.
Обладателя баса тоже насмерть завалило. А вот трусоватый бандит распластался на полу, придавленный здоровенным бревном и кусками перекрытия. Он ещё был жив и смотрел на меня мутными глазами, тяжело дышал и выплёвывал клокочущую в горле кровь. Кажись, бревно поломало ему рёбра, а то и грудную клетку. На тёмной робе мужика не было видно крови, но на ощупь та оказалась мокрой.
— Терпи, — черство бросил я, ухватился руками за шершавое бревно и попытался его сдвинуть. Сука как же тяжело! Да ещё и мелкие занозы стали впиваться в нежную кожу Никитоса. Ладони вспыхнули огнём, а локтевые суставы едва не вывернулись. Однако я всё-таки сумел приподнять бревно и положить его рядом с раненым, да только тот уже помер. Его остекленевший взгляд уставился в дырявую крышу, а грудь больше не вздымалась. Я перекрестил его кровоточащими пальцами и через миг услышал торопливые шаги, несущиеся с лестницы. Это млять ещё кто?!
В дверном проёме появился скрытый сумраком мужской силуэт, который удивлённо выдохнул:
— Никита?! Ты как тут очутился?
— Тебя искал, — судорожно бросил я Кондратьеву и облизал губы. Во рту сразу появился металлический привкус. Кажись, губу прокусил во время падения.
— Зачем?
— Я потом тебе всё объясню, а сейчас надо уходить отсюда, пока всё не рухнуло. Видишь, какая крыша? — ткнул я вверх и поморщился от боли в запястье, на котором бахромой висела содранная кожа.