Наследник императора
Шрифт:
Хозяин заведения, хлюпая носом и утирая с губы кровь, провел Адриана в комнатку Клио. Девушка сидела в углу затравленным зверенышем, все в той же пестрой тунике, в какой была утром, натягивая на коленки короткий подол. Когда Адриан вошел, она вообразила, что это ее первый клиент, и тихонька по-щенячьи заскулила.
– Пошли! – окликнул ее Адриан. – Да не бойся ты…
Девчонка выбралась из угла и полезла на каменное ложе – вделанное в стену ее каморки, прикрытое засаленным тюфяком, оно навсегда пропиталось запахом любовных утех.
Адриан ухватил Клио за руку и потащил за собой – наружу, она не сопротивлялась, лишь поскуливала,
И только когда все трое очутились на улице, она поняла, что страшная участь провести несколько лет жизни в этом заведении ее миновала.
– Ты теперь моя рабыня, – объявил Адриан. – Но всего на день. Завтра я тебя отпущу и поручу служить этой женщине.
Он указал на Мевию.
Клио грохнулась на колени и прижала руку Адриана к губам.
– Если я когда-нибудь стану императором, то запрещу продавать рабынь в лупанарий без их согласия, – произнес Адриан торжественно.
Мевия едва не рассмеялась – так комично выглядела произнесенная фраза (пусть по сути и очень верная), так откровенно любовался собой Адриан и так неуместны были эти речи в этом месте – напротив грязного заведения. Но Мевия удержалась от смеха: смеяться над патроном – последнее дело.
Адриан взял Клио за подбородок, поднял ее заплаканное лицо.
– Не плачь, глупышка, тебе ничто больше не грозит… только если ты не начнешь доносить на меня Сабине. Или еще кому-нибудь.
Лицо его исказилось от гнева – как будто он в самом деле уже уличил девчонку в предательстве.
– Она будет тебе предана, Адриан, – поспешно заверила Мевия.
Глава II
Марк Афраний Декстр, центурион
Март 858 года от основания Рима
Рим
Наутро Мевия вступила в дом будущего консула Афрания Декстра как богатая матрона – пришла не пешком, а была доставлена в наемной лектике, которую Адриан нанял в коллегии носильщиков вместе с шестью рослыми сирийцами, следом десяток носильщиков тащили корзины, сундуки и мешки с добром. С Мевией явились две служанки: старая, проверенная Хлоя и Клио, только что ставшая вольноотпущенницей Адриана.
Адриан тоже явился – посмотреть на вселение своей подопечной.
Старик-хозяин приветствовал Мевию своеобразно:
– Нынче бабы, работая передком, зарабатывают куда больше денариев, нежели легионер своей тяжкой службой. Вот же продажный, гадкий мир. – Потом он увидел Клио. – А эта шлюха зачем здесь?
Орфей тут же выступил из-за спины хозяина, поигрывая плеткой.
– Это моя вольноотпущенница, – завил Адриан.
Центурион Афраний, явившийся как раз к началу спектакля, в изумлении переводил взгляд с Адриана на Клио. На отца не смотрел, будто тот мог превратить его в камень, как горгона Медуза.
– Я отправил ее в лупанарий! – Старик Афраний побагровел. – Ты что, Адриан, хозяин лупанария, коли отпустил ее на свободу?
Марк Афраний хмыкнул – ну что, Адриан на собственной шкуре убедился, каково это – жить в доме, хозяином которого является Декстр?
– Эти женщины… – чеканил тем временем слова Адриан, – будут жить подле царевны Зинты.
– Дакийская баба помещена в моем доме приказом императора, и не тебе указывать, как мне с ней поступать! – огрызнулся старик. – Пусть выметаются!
Адриан
– Ну что там такое… – буркнул будущий консул.
– Послание императора, господин…
– Читай! – Сам он был слаб глазами и не мог уже разобрать письмо, как бы ни старался.
Раб дрожащими руками развернул свиток.
«Траян новоизбранному консулу Афранию Декстру, привет!
И я сам, мой дорогой Декстр, и мой племянник Адриан не видим иного средства оградить пленников дакийских от гнева Децебала, кроме как поместить нарочно отобранных Адрианом людей в твоем доме.
Будь здоров».
Старик вырвал из рук раба письмо, повертел пергамент, морщась, попытался разобрать буквы.
– Ты что-то имеешь против приказа самого императора? – спросил Адриан.
– Бессмертные боги! При чем здесь Децебал? Да пусть кто угодно живет подле этой паршивой бабенки, только соблюдает правила моей фамилии [71] .
Однако видно было, что старик взбешен. Он повернулся и направился к себе в таблиний в сопровождении перепуганной до смерти свиты домашних. Такой день – они знали по опыту – для кого-нибудь закончится зверской поркой и, возможно, продажей в гладиаторскую школу.
71
Фамилия – все домочадцы, свободные и рабы.
– Благодарю! – Марк Декстр пожал Адриану локоть, как принято меж военными. – Пожалуй, это самый счастливый день в моей жизни. – Я твой должник.
Потом он потрепал Клио по щеке и подмигнул Мевии. Глаза его сияли. Он был счастлив.
Ночью Зинта лежала на кровати, а Мевия сидела подле нее на стуле, и они шептались, обсуждая ситуацию в доме, в Риме и вообще в империи.
– Я не доверяю центуриону Марку Декстру, этот человек темный, о нем я ничего не ведаю, – говорила Зинта шепотом, – кроме того, что он враждует со своим отцом так, что они убить друг друга готовы. – Она неплохо знала латынь, но наверняка у римских эстетов ее произношение вызвало бы смех. – Я даже не могу понять – охраняет он нас или только следит, как и все в этом доме. И что с нами будет?
– Надеюсь, твой старший сын вернется в Дакию и будет править.
– Диег?.. Да, Адриан хочет этого. Недаром он поставил в нашем ларарии [72] Диоскуров. Божественные всадники должны покровительствовать моим сыновьям. Но мой брат? Децебал? Что с ним станется? То же, что с Диурпанеем?
– А что сталось с Диурпанеем? – Мевия не ведала о дакийских событиях практически ничего – слышала, как все, что недавно была война, и в войне этой победил Траян, а Децебал, хотя и сохранил царство, но власть его пошатнулась, и полную независимость правитель Дакии утратил.
72
Ларарий – домашний алтарь.