Наследник из прошлого
Шрифт:
Она простонала и приоткрыла сухие губы.
— Пить! — прошелестела она.
— Что вы ей сказали, ваша светлость? — безмерно удивился такому прогрессу в лечении доктор. — Только что ведь без сознания была.
— Если к ней и после этого силы не придут, — развел я руками, — то я даже не знаю, чем еще можно помочь. Я отлучусь ненадолго, а ты глаз пока с нее не своди!
Хартуларий, ответственный за указы, мистик, личный секретарь императора, каниклий, хранитель его чернильницы, наполненной драгоценной пурпурной субстанцией, которой писали указы, и еще четыре десятка
— Веруете ли вы в бога, почтенные? — спросил я, и по рядам покатилась волна изумления. Видимо, это было последним, что они ожидали услышать от такого отморозка, как я. Но верили здесь все. По крайней мере, бородами они мотали усиленно.
— Это хорошо, — удовлетворенно сказал я. — Вы все люди весьма образованные, поэтому Символ веры знаете. Вот ты! — я ткнул стволом пистолета в лицо какого-то дьяка. — Ты Символ веры знаешь?
— Знаю, ваша светлость! — простучал тот зубами. Тут уже все слышали про огнестрельное оружие.
— Тогда я хочу, чтобы каждый из вас подошел и прочитал его мне, — оскалился я. — А кто не сможет этого сделать, тому я прострелю башку и велю изготовить из нее еще один кубок. Все понятно? Поехали! Ты первый!
— По какому праву вы поступаете так с нами? — спросил какой-то бледный чернявый товарищ, совершенно непохожий на уроженца Словении. На итальянца он был похож, как и еще несколько человек здесь.
— Символ веры! Быстро! — произнес я и выстрелил в какой-то бюст, стоявший в нише. Бюст точно был новодельным, там и имя выгравировано. Прости, Сигурд, дружище! Мрамор брызнул во все стороны, обдав чиновный люд облаком осколков. Они истошно заорали, закрыв лица руками. Кажется, проняло.
— Деян! — я, не глядя, протянул пистолет своему ординарцу. — Перезаряди пока. А ты читай Символ веры. Не зли меня, собака, или башку тебе разнесу! Ну! Быстро!
— Верую во единого Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли, видимого всего и невидимого, — начал дьяк, запинаясь, но потом успокоился и отбарабанил все десять пунктов до конца.
— Ну вот, молодец, — я одобрительно похлопал его по плечу. — Видишь, как все просто, даже убивать тебя не пришлось. Следующий!
— И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия Единородного, от Отца рождённого прежде всех веков, Бога от Бога, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рождённого, несотворённого, единосущного Отцу, через Которого всё сотворено, — белыми от ужаса губами шептал следующий.
— и в Духа Святого, Господа Животворящего, от Отца и Сына исходящего, Которому вместе с Отцом и Сыном подобает поклонение и слава, Который вещал через пророков…
— Исповедую единое крещение во отпущение грехов. Ожидаю воскресения мёртвых. И жизни будущего века. Аминь!
Такое муторное дело, я вам скажу, выслушивать одно и то же от такого количества людей, но потом, когда все закончилось, я подозвал Деяна, за спиной которого стояли егеря в черных кафтанах, и показал стволом взведенного пистолета.
— Этого взять! Этого! Этого! Этого! И этого!
— Куда их, ваша светлость? —
— К палачу на беседу, — любезно ответил я. — Остальные пока сидят под арестом в своих комнатах. До особого распоряжения. Займись этим сам, допросные листы к обеду его Блаженству представишь.
— Увести! — кивнул Деян егерям, и упирающих чиновников высочайшего ранга утащили, намяв для порядка бока.
— Но как, ваша светлость? — спросил Деян, когда остальных посадили под караул. — Чего они сказали такого?
— Дух Святой только от Отца исходит, балбес неграмотный! — постучал я пальцем по его лбу. — А у этих пятерых он исходит еще и от Сына. Понял?
— Нет! — честно признался Деян. — Не умудрен, ваша светлость.
— Паписты они, — вздохнул я. — Еретики. Когда человек боится, он говорит, не думая. А они испугались. Потому-то и отбарабанили все ровно так, как помнят. Вместе с филиокве, латинской вставкой в священный текст.
— Вам бы в следствие пойти служить, ваша светлость! — с восторгом посмотрел на меня Деян. — Неужто солдатню в Сотне такому учат? Ой! Простите великодушно… Не подумавши, ляпнул.
— Империя наша триедина, как ты знаешь, — вздохнул Яромир, когда мы с ним сразу после завтрака сели у него в кабинете. — И государи наши веру христианскую исповедуют по заветам Халкидонского собора, Афанасия Великого и папы Римского Льва. Да только первосвященником является епископ Рима, а не Константинополя или Александрии. Император Фока, пьяница проклятый, разрушил пентархию патриархов, выделив одного из них. И теперь, когда у папы Либерия в руках Константинов дар, он почти всемогущ. Короли Запада склонятся перед ним. Папа не смел пустить его в ход, но тут умер мой старший брат… Он умер странной смертью…
— Такой же странной, как Святополк? — уточнил я.
— Там как раз ничего странного нет, — отмахнулся Яромир. — Мы прекрасно знаем, почему умер мой непутевый племянник. А вот тебе этого знать совершенно необязательно, вдруг на Библии клясться придется. Кстати, его сыновья уже приняли постриг, если тебе почему-то интересно. Но мы не об этом сейчас! Дело в том, что на пути пап стоит только Орден святой Ванды-миротворицы. Убери его, и на Севере рухнет разведка и уголовный сыск. Мы станем похожи на однорукого воина, слишком многое завязано на Орден. В Константинополе эту роль выполняют евнухи. Они рабы императоров, мы же — его солдаты. Понимаешь разницу?
— Понимаю, — кивнул я. — Папа захотел разгромить Орден и посадить на трон послушную куклу. Поэтому моего деда отравили в тот момент, когда он уже ехал сюда. Кстати, вы знаете, кто это сделал?
— Нет, — покачал головой Яромир. — Ведь у власти был Святополк. Кто бы посмел вести такое расследование?
— Ну, ничего страшного, — небрежно махнул я рукой. — Виновные уже найдены и висят на дыбе в Черном городе. Скоро принесут протоколы их допросов.
— Вот как? — поднял брови Яромир. — Во дворце живут сотни людей. Или это те же самые, кто отравил твою служанку? Кстати, как ты нашел их так быстро? Мне еще не успели об этом доложить.