Наследник клана
Шрифт:
— Да ладно-ладно… — недовольно пробухтел парень и опять топнул, отчего анатомические подробности мгновенно рассеялись дымкой. — Тоже мне, поборники морали. В музее как будто не были. Не понимаете вы душу художника.
— Вот вечно ты меня позоришь! — шипела тем временем чёрноволосая, потихоньку закипая, словно чайник, и очень наглядно разминая кулаки. — Гад! Сволочь! Подонок…
— Опять быть сегодня Борьке битым… — прокомментировал Шмель, а затем пояснил мне: — Это он Линку целенаправленно из себя выводит.
— Мазохист, что ль? — удивился я, наблюдая, как
— Да нет, — усмехнулся парень. — Просто ему в госпитале отлёживаться нравится, говорит, там спокойно и люди добрые. Та же Алина его сейчас покалечит, а потом будет носиться со своим «Боренькой», как наседка с яйцами, и извиняться каждые пять минут.
— Бой! — гаркнул физрук, резко отпрыгивая назад.
И очень вовремя. Тьма, словно жидкость, выплеснувшаяся из прорванного резервуара, неровной кляксой затопила часть площадки, а через мгновение вылетевшая из неё стройная ножка в тренировочном берце с силой обрушилась на голову не успевшей заблокировать удар куклы. И тут словно кто-то плеснул на холст чёрной краской, неровная клякса «прилипла» к отлетевшей в сторону серой девушке.
Копия очкастой тем временем ринулась вперёд прямо в «облако» к одной ей видимой цели, подпрыгнула и врезалась в кажущуюся такой объёмной и вместе с тем аморфной темноту.
— Гад… — пискнула Нинка, залившись румянцем, потому как Борислав вовсе не стоял на месте, а, не вынимая рук из карманов, отпрыгнул от метнувшегося к нему тёмного протуберанца, из которого вдруг вылетел кулачок Лины.
Вот только по парню он не попал, потому как за мгновение до этого его заблокировала абсолютно голенькая копия красноволосой, а затем резко саданула в темноту левосторонним маваши-гери, да к тому же весьма удачно, судя по раздавшемуся из отшатнувшегося облака болезненному вскрику.
Только я этого уже не видел, потому как, стоило объявиться её голопопому клону, кое-кто набросился на меня, пытаясь прикрыть ладошкой глаза. Почему именно мне — без понятия, но копию или авторское переосмысление самого сокровенного, что имелось у Нины, я так и не разглядел, а когда смог освободиться, заметил только развеявшийся кусок тьмы и Алину, яростно нападающую на серую очкастую девушку, пытаясь прорваться к спокойно дожидающемуся её Бориславу. Кстати, так и не вынувшему руки из карманов штанов.
Две другие куклы уже были побеждены и дымными силуэтами медленно развеивались в воздухе, что вскоре случилось и с третьей. Чёрноволосая смогла подловить её на ударе и, захватив руками шею, с силой вонзила колено в живот, породив очередную тёмную кляксу, щупальца которой тут же протянулись к парню, а через мгновение она вдруг вышла из облака прямо перед противником, проведя жёсткую кулачную серию в голову.
Вот тут-то Борислав и показал, что может не только стоять и наблюдать за тем, как дерутся его куклы, но и сам довольно неплохо владеет классическим карате. Впрочем, глядя на его движения, я вдруг понял, что они мало чем отличаются от того, что показывали только что копии голеньких девушек. А
— А почему он новых марионеток не делает? — спросил я у Шмеля, так как надувшаяся Нина, которой так и не удалось полностью закрыть мне глаза, похоже на меня обиделась.
— Борислав владеет аспектом «дыма», — задумчиво потирая подбородок, произнёс Ульрих, глядя, как Лина, используя нечто похожее на муай-тай, молотит успешно сопротивляющегося парня, постепенно окутывая его тьмой, — но так как создаваемые им образы материальны, не может воспроизводить своих кукол слишком уж часто.
— Подожди, — я, честно говоря, слегка заволновался. — То есть в этих поединках используются чары?
— Нет, — отрицательно покачал головой одноклассник. — Это именно что обычная рукопашка. Никакой магии.
— Ага, — я скептически хмыкнул. — Ну совсем никакой! Обычные люди ведь тоже так могут. Руку на пять метров вытянуть — да без проблем. Мир в темноту погрузить — вообще не вопрос. А уж голых девушек настрогать…
Я заткнулся, виском почувствовав возмущённый взгляд Нинки.
— Ну… я про то, что всё это — «эго» — «внутреннее» отражение аспекта. Можно сказать, особые свойства наших тел, для применения которых не нужны ручные печати. Важен только контроль живицы.
— Слушай, я, может, и валенок со дна, и в чародействе не шарю, — стало обидно, что меня тут за дурака держат. — Но лапшу вешать не надо. Простейшая логика говорит, что сотворение копии, неважно из чего, «внутренним использованием» быть не может.
— Но это правда! — красноволосая возмущённо вскинулась.
— Не совсем, — вклинился в разговор толстый Борис, до этого молча слушавший наши препирания и следивший за боем. — Антон прав, по факту, это жульничество. Слав не зря держит руки в карманах. Скрывает фигуры создания. Но дело в том, что мы на это уже внимания не обращаем, потому как без своих девок он чуть сильней обычного человека.
— Тц… Угу, вот мы и уговорились считать их уравнителем нашим «внутренним» силам. — Ульрих не стал отпираться. — Или же сражаться совсем без живицы. Но так скучно.
— Да я смотрю, ему и так не особо весело, — я кинул взгляд на синеволосого, нещадно избиваемого, несмотря на все попытки сопротивляться.
— Да он больше выпендривается, — Борис пожал плечами, ничуть не сочувствуя тёзке. — Ты почему, думаешь, Слав такой ленивый?
— Хрен его знает… — даже не попытался угадать я. — Родился таким.
— Ну, про «родился»-то верно, — усмехнулся Шмель. — А вообще всё проще: у него шесть запасных рук. В то время как он на диване валяется, дымные куклы за него всю работу делают. А если он задницу соблаговолит, наконец, отодрать — то ещё одна пара добавится.
— Просто он долбаный извращенец! — буркнула всё ещё красная под цвет своих волос Нина.
— Я ему в общагу домашнее задание вызвалась отнести, когда он с простудой слёг, так меня там три голых дымных девки, копии тогдашних выпускниц, встретили! И чего в нём Алина нашла…