Наследник пепла. Книга I
Шрифт:
Я вытащил из ящика стола всё необходимое. Свидетельство о рождении, подтверждение о наличии магии у отца, с указанием его уровня «Ярый». Справку о том, что мать у меня из родовичей, а конкретно из Рароговых. Именно этот документ, скорее, был в минус, чем в плюс, но я собирался сделать всё по закону. Следом шли выписки о моих скромных магических возможностях на уровне «новик».
Самой ненавистной для меня в пору юности была приписка о том, что «увеличение уровня не предполагается, так как нет для этого объективных причин».
Я как раз упаковывал пакет с документами, чтобы сегодня же отправить его в ХЕР ВАМ, когда в дверь постучались. Даже мурашки пробежали по спине от узнавания. Когда живёшь в семье, то можешь отличить каждого её члена по походке, характерным шорохам, перестуку посуды в буфете. Но особенно по стуку в дверь. Он у каждого свой, и в нём содержится отношение посетителя к тебе.
— Входи, мам, открыто, — сказал я, оборачиваясь к двери. — Довела уже отца? Или он ещё жив?
— Да чего ему сделается, дуболому военному? — с улыбкой ответила Горислава. — Я ж даже и пилить ещё не начинала. Так, высказала вслух пару своих соображений, — она развела руками.
— Это хорошо, что вы оба — огненные, — ответил я, радуясь в душе, что вижу мать без вечных горестных складок вокруг рта, которые вскоре должны будут исказить её лицо. — А то могло что-нибудь случиться.
— Брось, — мать махнула рукой, затем указала на пакет с документами. — В академию? — я кивнул. — Значит, в город поедешь, — она не спрашивала, поэтому я и не отвечал. — Поехали вместе! Из лазарета звонили, Димку вроде подлатали, заодно заберём.
— О, отлично! — отозвался я, так как до сих пор переживал, что ранение тяжёлое. — Конечно, едем!
Мы прибыли в лазарет незадолго до закрытия. Старший брат хоть и был перевязан бинтами в нескольких местах, производил довольно бодрое впечатление здорового человека.
— О, привет, наездник, — проговорил он в мой адрес, и я тут же вспомнил: это он меня подкалывает за то, что я никак не мог усмирить Резвого. — Ещё небылиц придумал?
— Пока нет, Митюшка, — я решил не оставаться в долгу, а оружием избрал разнообразные вариации его имени, чего он на дух не переносил. — Всё переживал, не отъедешь ли ты на кладбище после того, как на тебя демон чихнул.
Брат попытался нахмуриться, но мама рассмеялась в голос, чем тут же разрядила атмосферу.
— Я представила себе пандемию, когда демоны начали чихать на наших защитников! — проговорила она сквозь смех и снова рассмеялась в голос, чем привлекла внимание персонала лазарета. — Это будет самое подлое нападение.
— Мама, — проговорил я, пока мы втроём спешили на выход. — Не нужно столь громко! А то вдруг вражеские лазутчики подслушивают!
Когда мы вышли на улицу, на город стали постепенно опускаться сумерки. Я прикинул, что у меня
— Езжайте домой, помогайте отцу шнурки гладить, — проговорил я, вспомнив мамину тираду. — А мне надо ещё на почту успеть.
— Я с тобой, — неожиданно заявил Дмитрий. — Хочу ноги размять, — пояснил он в ответ на наши вопросительные взгляды.
— Без проблем, — ответил я, но не удержался от очередного укола. — Только не ломай себе ничего больше, Митрофанушка, — и кивнул на его перебинтованную руку.
Брат посмотрел на меня исподлобья, но затем улыбнулся. Всё-таки мы были дружной семьёй.
До почты мы добрались на карете вместе с мамой. А потом она поехала домой, а мы, отправив пакет с документами честь по чести и получив документ об отправке с почтовым штемпелем, встали на крыльце.
— Пойдём в таверну, — предложил брат, глядя на меня оценивающим взглядом. — Отметим моё выздоровление, да и твои успехи тоже.
— Я не против, — ответил я и тряхнул головой, чтобы коса заняла нужное положение.
— Ого! — Дмитрий обратил внимание на мои волосы. — Никогда не видел у тебя такого плетения. Помогал кто?
— А? — я даже не понял сначала суть вопроса, потому что заплёл волосы так, как всегда делал это на Стене. — Нет, сам.
— Ничего себе, — брат покивал и даже обошёл меня со спины. — Круто! Слушай, мне даже кажется, что у тебя волосы покраснели, — он уже обошёл меня вокруг и уставился прямо в глаза. — Ничего не хочешь рассказать?
Я завёл руку за голову, взял косу, перекинул через плечо и глянул на неё.
— Действительно, — произнёс я, после чего сделал вид, что потерял к волосам всякий интерес.
Но на самом деле во мне сейчас было двоякое чувство. Эти волосы были совсем не похожи на те, густо седеющие, что принадлежали мне-каторжнику. И в то же время сильно ли они отличались от моих, когда мне было восемнадцать? Трудный вопрос. Но сейчас в них действительно появилось больше красного. Пока ещё не так, чтобы это бросалось в глаза. Однако заметно для пытливого взора.
Возле таверны людей было совсем немного. Проветриваться все обычно выходили во внутренний двор, окружённый от посторонних глаз различными постройками: конюшней, кузней, небольшим постоялым двором и так далее.
Внутри было накурено и пахло прогорклым пенным. Но в то же время было достаточно чисто и уютно. Последние пятнадцать лет я не наблюдал ничего похожего. Самая приличная рюмочная находилась при борделе мадам Натали. Но и там порой приходилось переступать через павших бойцов.
Мы прошли внутрь, встали к барной стойке и заказали по кружке пенного. Когда я сказал, что буду тёмное, то брат с удивлением посмотрел на меня.
— Это когда это ты полюбил тёмное? — спросил он, понимая, что что-то не знает о брате. — Ты же всегда плевался и говорил, что оно — горькое?