Наследник пепла. Книга III
Шрифт:
И вот тут меня осенило. Это же не единственно возможное будущее. Это было одно из вероятных его развитий. Что, если само моё появление там запустило череду неконтролируемых событий? Интересно, но страшно.
Но самое главное — не в этом. Теперь мне надлежало составить новый план действий, так как старый стал полностью неактуальным. Мне надо было наметить события уже новой реальности, чтобы, руководствуясь ими, добиться главной цели — процветания моего рода! Пусть я был младшим мужчиной в нём, но на данный момент именно на мне лежала ответственность за его возвышение.
Что мне
Отдельным пунктом я для себя отметил клан Молчащих как вариант лечения для матери. Дикие менталисты, находящиеся вне закона. Раньше я относился к ним, как к абсолютному злу. Но теперь понимал, как могут себя вести иначе люди, которые просто по факту своего рождения оказались достойными только смерти? Да, можно сказать: вот такие законы в нашем государстве. Но послушайте, если вы знаете о людях с такими способностями, то попробуйте их как-нибудь обуздать.
Сам я в клан Молчащих пока соваться не собирался. Для них я — не того полёта птица. Можно, конечно, навести справки через того же Тагая, но это будет совсем ненадёжно. Больше Креслава всё равно никто не узнает. А Рарогов явно проникся тем, что надо бы с кем-то из клана потолковать. Вряд ли кто-то мог быть кто-то весомее его фигуры. Морозов, разве что. Но это тоже — большой вопрос. С другой стороны, попытаться узнать, что это за люди такие, никто не мешает.
Итак, передо мной встали основные точки опоры моих дальнейших действий. Но, кроме них, были ещё другие не менее важные дела.
Например, мне необходим был артефакт для помощи тем демонице с демонёнком, которым я обещал прикрытие на границе между горами и пустыней. Да, возможно, они и без меня выживут, да только, во-первых, я же обещал. А, во-вторых, мне казалось, что им придётся очень туго. А они ничем особым-то от нас и не отличались. Кроме внешности.
Меня, пятнадцать лет проведшего на Стене в прямом столкновении с демонами, сложно было заподозрить в симпатии к тварям. Но вот же! Я ясно видел отличие между той иномирной служанки с четырьмя руками и полчищами чудищ, с которыми я сражался буквально ежедневно.
Ну и самый актуальный из вопросов был примотан к моему поясу. Яйцо саламандры. С этим прям необходимо было разобраться. Что это вообще? Божественное воплощение или просто питомец, который будет мне помогать? Или просто шутка богини?
Впрочем, полагаю, что в библиотеке, куда я и так собрался, смогу найти на эти вопросы ответ. По крайней мере на часть из них. Ну или хотя бы намёки.
Я буквально не заметил, как за течением моих мыслей прошло много часов. Да, я часто отключался, фокусируясь на магии и на моих новых умениях, иногда удалялся в различные интересные мысли, зачастую вызванные предыдущими размышлениями. Но, как оказалось очень скоро, я просидел несколько часов, не меняя позы, изучая возможные варианты дальнейших действий.
И вдруг, совершенно неожиданно дверь в карцер распахнулась. На пороге стояли
— Драсте, — только и смог сказать я, с трудом поднимаясь. Тело затекло от сидения в одной позе.
Чуть раньше, ректорат боевого факультета
— Аркадий Иванович! — в дверь заглянула угодливая голова посыльного с давно немытыми волосами. — К нам прибыл представитель Канцелярии Её Императорского Величества.
Путилин изогнул бровь. Он, конечно, был в курсе последних новостей с юга империи, как и вся империя в целом… Но как одно привязать сие знание к факультету, а заодно и к Канцелярии Самой не представлял, о чём и сообщил.
— А я-то тут причём? — парировал новый преподаватель военной академии магии. — На то декан есть да помощники его.
— Дык, это, — посыльный даже икнул. — Бутурлина и Вяземского ещё нет, они из Горного не воротились, — он снова икнул. — Телеграфировали, что завтра будут. Мартынов… ну так себе официальное лицо. Комендант общежития, Собакин при лазарете ошивается на дневном лечении. Выкарабкается, конечно, псина, но вы — единственный адекватный человек на факультете. Не к инструктору же Геркану его отправлять? Вот к вам, да. Тем более вопрос касается курсанта фон Адена.
— Хорошо, — кивнул Путилин. — Ну, пойдём, посмотрим.
Представитель канцелярии был при полном параде: в праздничном мундире и напомаженном парике. Всё, как требовали традиции современной европейской моды, которые отчего-то страстно взялась внедрять императрица.
— Да-да, — подойдя на расстояние вытянутой руки, проговорил Путилин. — Чем могу помочь?
— Виктору фон Адену, — громко, словно был на торжественном мероприятии проговорил представитель Канцелярии, и у Аркадия Ивановича дёрнулась щека. — Приглашение на приём по случаю чествования героев обороны Горного и Урума!
— Давайте я передам, — ответил на это Путилин и протянул руку к объёмному конверту с печатью и какими-то кружевами по краям.
— Исключено, — подняв подбородок вверх, человек в парике прижал конверт к себе. — Вручение возможно только в личном порядке!
— Вот как, — хмыкнул Путилин, вспоминая, что так оно всё и должно было быть, только вот именно сейчас его это бесило неимоверно. — Только вот фон Аден в карцере за личный проступок.
— Это не имеет никакого значения, — ещё выше задрав подбородок, ответил представитель канцелярии. — Слово самодержицы нашей великой, императрицы Екатерины Алексеевны может проникать в самые тёмные закоулки нашего мира.
— Эк тебя, — себе под нос проговорил Аркадий Иванович. — Ну что же, идём тогда.
По пути к карцеру представитель проговорил.
— Надо бы извлечь героя из застенков, а то как-то неподобающе получается, — и замолк под прямым взглядом Путилина.
— Если надо, извлечём, — ответил тот. — Но мне уже определённо стало интересно.
Открыв дверь карцера, Путилин обнаружил, что Виктор фон Аден ничуть не ущемлён, а кажется недовольным из-за того, что нарушили его покой. Вот это образцовое наказание, конечно.