Наследник Виссавии
Шрифт:
– Ты меня боишься?
– Нет, наследник...
– Тогда почему дрожишь от напряжения...
– уже мягче спросил телохранитель.
– Прости... я...
– Говори. Ты волнуешься... не из-за меня, так из-за чего?
– Не заставляй его, Рэми, - вмешался Рэн.
– Это... нечестно.
Аура Рыка вновь вспыхнула красным. Барс уловил хорошо скрываемые нотки злости и раздражения в голосе Рэна и вступился за хозяина. И вновь рука Рэми безошибочно опустилась животному на холку, пальцы вплелись в мягкую шерсть, даря успокоение. Рык, по приказу хозяина, улегся у ног Рэми и перестал обращать внимание
– Ты мой друг, Рэн, не так ли? Как и Дериан. И, тем не менее, вы приходите сюда, хотя хотите быть в другом месте. И улыбаетесь через силу, хотя сходите с ума от беспокойства. Считаешь, я не имею права знать?
– Именно этого они хотят от тебя, не понимаешь?
– выдавил Рэн.
– Понимаю... но спасибо... знаю, что тебе нелегко дались эти слова.
Рэн промолчал. Рэми поднял вторую руку и коснулся кончиками пальцев висков Дериана.
На этот раз Рэми не пришлось просить целителя сбросить щиты. Они сами собой истощились, и Дериан вдруг оказался открытым, как на ладони. И беспомощным, как ребенок. Рэми чувствовал его волнение, смешанное со стыдом, восхищение с примесью странной, непонятной для Рэми любви, и в то же время запрятанную глубоко внутри боль...
– Не шевелись, - одними губами прошептал телохранитель, вскрывая укрывавшую боль корку. Дериан вздрогнул, тихо застонал. Встрепенулся внутри Рэми целитель судеб, откликнулся на хлынувшую боль всплеском успокаивающей магии, и Дериан тихо вздохнул, на этот раз от облегчения:
– Они сказали, она никогда не станет прежней...
– Вот и проверим, - усмехнулся телохранитель.
– Люблю тебя больше жизни, Рэми, но не дари моему брату надежды, - тихо сказал Рэн.
– Целители на самом деле хрупкие создания. Ему и без того было сложно принять правду.
– Знаете ли вы эту правду?
– усмехнулся Рэми, проведя по подбородку Дериана и ощутив кончиками пальцев бегущие по щекам целителя слезы.
– И в самом деле хрупкий... сложно терять родного человека?
– Для любого мага сложно, - выдохнул Рэн.
– Ты жесток, Рэми. Целители душ убили боль Дериана, а ты ее вновь воскресил.
– Так ли?
– пальцы Рэми вновь коснулись висков целителя, одаривая прохладой и облегчением.
– Оказывается, ничего они не убивают, а загоняют далеко внутрь... а сердце все рано ноет... болит... но теперь гораздо меньше, да, Дериан?
– Да... наследник...
– выдохнул целитель.
– Встань.
Зеленое сияние колыхнулось, Дериан послушно отошел к двери.
– Помоги мне одеться, Рэн. Мы выходим.
– Куда?
– испуганно прошептал хранитель.
– Туда, где вы оба сейчас хотите быть, не так ли?
– Нам запрещено заходить в обитель.
– Мне тоже?
Рэми, поглаживая шерсть урчащего Рыка, почти физически почувствовал, как раздирают Рэна противоречивые эмоции. С одной стороны хранителю с самого детства вбивали в голову непонятные Рэми запреты, с другой... перед ним стоял наследник, больше - друг, которому позволено гораздо более чем другим. И Рэн, едва слышно вздохнув, сдался:
– Они не посмеют... но Рэми...
– Они не смеют, ты смеешь? Разбудишь хариба или все же поможешь мне одеться? Рэн... я начинаю терять терпение.
Умом понимал, что на Рэна лучше не давить, но Рэми надоело объяснять. Надоело
Рэн решительно подошел к Рэми и помог ему подняться. Стянул через голову наследника ночную сорочку, тихо вздохнул, наверняка увидев многочисленные синяки.
– Рэн... повторить приказ?
– Позволь мне излечить, - выдохнул Дериан.
– Само заживет. А теперь будь добр...
Рэн сдался и помог Рэми натянуть тунику. Быстро провел ладонями по талии, расправляя и завязывая широкий пояс, помог натянуть штаны, легко справился с застежками сапог.
– Да у тебя дар, - усмехнулся Рэми, когда Рэн прошелся гребнем по его волосам и щелкнул застежкой плаща.
– У моего первого учителя была большая семья. Приходилось присматривать за его ребятишками.
– Считаешь меня ребенком?
– Нет, конечно, - спохватился Рэн.
– Позволишь?
– Быть моим поводырем?
– усмехнулся Рэми.
– Сегодня я тебе позволю даже большее. Только вот захочешь ли ты?
– Что скажешь, - сказал хранитель смерти, но Рэми очень даже неплохо уловил в его голосе невольный страх.
Мягко улыбнувшись, Рэми коснулся лица Рэна кончиками пальцев, и мгновение спустя Рэн упал к ногам наследника...
Дериан был в малахитовом замке всего один раз. Время, проведенное тут, целитель помнил совсем плохо. Помнил, как все время повторял в бреду, что он грязный, как стремился отмыться любой ценой. Как его привязывали к кровати, потому что он расцарапывал в кровь кожу, пытаясь содрать с нее грязевую пленку. Как его оглушали магией, и потом на некоторое время приходил долгожданный покой, и Дериан лежал неподвижно, слепо уставившись в зеленый, с золотистыми прожилками потолок.
Спал он урывками, эльзиром его поили через силу. И постепенно Дериана учили жить заново, учили радоваться мелочам, учили исцелять и видеть радость в глазах исцеленного. И очень медленно из грязно-коричневого цвет ауры Дериана сменялся на изумрудно-зеленый. Нормальный.
Тогда, оглушенный болезнью, Дериан не замечал ни изящности малахитового замка, ни его холодного очарования, и теперь, выйдя из перехода, застыл в удивлении, поняв, что замок потрясающе красив. Тщательно отполированные, слегка наклонившиеся к ним стены отражали неясный свет светильников и уходили к высокому, теряющемуся в полумраке потолку. Вязью в холодном, темно-зеленом камне проступали черные и золотистые прожилки, складываясь в магические руны, гулким эхом возвращался к ним звук шагов.
Увлекшийся чтением рун на стенах длинного и высокого коридора, Дериан не сразу и заметил, как дорогу им заслонили двое молодых целителей душ. Один, светловолосый, был Дериану очень даже знаком. Недавно в Ларии они исцеляли девушку, в которую вселился дух ее матери. Еще нестарая женщина, убив себя, не могла пройти за грань, пыталась вернуться к жизни, вытесняя душу из тела собственной дочери.
Дериан помнил, как молодой, только получивший пояс в два пальца, Инар краснел при каждом соприкосновении с ларийкой, как старался помочь, вкладывая в исцеление все силы, и как упал на пол в изнеможении, когда душа женщины, оставила, наконец-то, тело дочери.