Наследники Демиурга
Шрифт:
«Жюри» встретило его заметно оживленнее. Посреди «кабинета» уже был накрыт стол, даже роскошнее, чем тот, за которым Владислав «обедал». Собравшиеся, казалось, были уже слегка навеселе, хотя стол производил впечатление нетронутого. Один из «ровесников» даже позволил себе подойти и одобрительно похлопать гостя (или экзаменуемого) по плечу. Вообще все это действо несколько напомнило Сотникову защиту кандидатской диссертации, случившуюся, казалось, в невообразимо далеком прошлом, чуть ли не в прошлой жизни, – настолько
– Мы очень рады, – подытожил за всех «Сталин», пожимая своей огромной мягкой лапищей немного дрожащую ладонь Владислава.
– Эксперты, – он обвел рукой присутствующих, – сочли начало вашей книги, дорогой Владислав… э-э-э… Георгиевич, очень удачным…
Молчаливые «эксперты» согласно закивали головами не в такт, словно китайские болванчики.
– Мы надеемся, – продолжил он после некоторой паузы, – что книга вам удастся. Поэтому…
Он снова помолчал, сверля желтоватыми глазами лицо Владислава.
– …Мы продлеваем срок до полугода и, главное, увеличиваем аванс. – В руку Сотникова-младшего лег увесистый желтый конверт – точная копия лежавшего сейчас дома в ящике стола. – А теперь мне хочется поднять бокал за нового классика…
Банкет продолжался несколько часов.
– Творите, – напутствовал хозяин на прощание Владислава. – Только хотелось бы поменьше крови, отрезанных голов, сбитых вертолетов… Мечеть вот – совсем замечательно. Хорошая находка!
– Я перепишу! – словно школьник заторопился изрядно захмелевший с непривычки «классик».
– Нет-нет, не нужно – пишите, как считаете нужным, это я так… – заверил его хозяин и спросил вполголоса, доверительно наклоняясь к уху: – А как вы выбираете имена персонажей, дорогой? Почему именно Мансур Рахимбеков, Али-Ходжа, дедушка Магомед?..
– Не знаю, господин… – начал он, но «Сталин» жестом показал, что можно без церемоний. – Как-то само собой приходит на ум… – развел он руками, будто стыдясь этого обстоятельства.
Все присутствующие в комнате многозначительно переглянулись…
– А машину купим?
Ирина, доверчиво положив голову на грудь Владислава, легонько водила пальчиком по коже любимого, иногда чуть-чуть царапая ее длинными ухоженными ногтями, словно кошка, игриво выпускающая и тут же прячущая коготки. Воздушные золотистые завитки волос любимой щекотно касались носа и губ мужчины.
– Какую? – Владислав, чувствуя невесомость во всем теле, только что завершившем свой бешеный танец, парил где-то на седьмом небе, закинув руку за голову и млея, просто растекаясь по смятым простыням клюквенным киселем от Ирининых ласк. Языком ворочать было лень, равно как и открывать глаза.
– Большую, блестящую, иностранную… Ну, я не знаю какую! Как в кино.
– «Порше», «БМВ», «Ауди»… – начал перечислять Сотников известные ему иномарки. –
– А больше нет?
– Да куча еще! «Мерседес», к примеру…
– «Мерседес» я знаю!
– Ну и молодец! «Мазератти», «Запорожец»…
– Дурак! – Ирина шутливо ударила кулачком по его груди. – Я же сказала: иностранную.
– «Запорожец» тоже сейчас иностранная машина – на Украине делают, – защищался Владислав. – А Украина за границей.
– Ну, я не такую хочу, а чтобы настоящая иностранная… – капризно протянула Ирина, продолжая легонько постукивать кулачком. – Давай еще…
– «Опель», «Крайслер», «Тойота»… – послушно продолжил Владислав, чувствуя, как разжимается требовательный кулачок. – «Ситроен», «Пежо»…
– Фу, какое-то неприличное название, чуть ли не «Эм-Жо», как в «Бриллиантовой руке», помнишь? Ну там где Лелик с Козодоевым план составляют, как Никулина ограбить. – Ирина очень похоже сымитировала бас покойного Папанова: – Дачный туалет типа «сортир» с надписями «Эм» и «Жо»…
– Помню, помню, – засмеялся Сотников, лаская свободной левой рукой нежную грудь не рожавшей и, естественно, не кормившей младенца молодой женщины и чувствуя, как под пальцами, нежно касающимися ореола, набухает, твердеет сосок. – Имитатор ты мой, Максим Алкин, понимаешь, – тоже довольно похоже спародировал он Ельцинскую грубоватую невнятицу.
– Продолжай! – приказала задыхающимся голосом Ирина, чувствительно запуская коготки в грудь мужчины. – Не останавливайся!
Было совершенно непонятно, к чему данное «не останавливайся» относится: то ли к перечислению иностранных автомобильных чудес, то ли к невинным проказам левой руки…
– «Даймлер», «Феррари», «Ниссан»…
– Ты что – издеваешься? Где ты только такие неприличные названия находишь: нессан какой-то…
– Не «нессан», а «Ниссан» – японский автомобиль такой есть. Между прочим – очень неплохой.
– Ну, если неплохой… – снисходительно было даровано Ее Величеством, постепенно смещающим ласки все ниже и ниже, высочайшее прощание провинившемуся вассалу… – Продолжай…
– «Фольксваген», «Каддилак», «Шевроле». – «Шкоду» Владислав предусмотрительно пропустил – кто знает, как на это название отреагирует привередливая королева? – «Бьюик», «Рено», «Форд»…
– О-о, этот, как его, «Форд», я тоже знаю! Давай дальше!
Левая рука восприняла команду по-своему и тоже начала медленный, но головокружительный спуск…
– «Додж», «Бьюик», «Ягуар», «Линкольн»…
– Линкольн – президент США, – проявила осведомленность подруга.
– И автомобиль тоже. Человек, так сказать, и автомобиль сразу.
– Товарищу Линкольну – человеку и автомобилю! – дурачась прыснула Ирина, незаметно поворачиваясь, чтобы шаловливой ручке Владислава было удобнее.