Наследники Фауста
Шрифт:
Ну что, разузнала?
– Да.
Поняла что-нибудь?
– Поняла, что могу послать к дьяволу господина Хауфа.
Вот уж этого делать не следует! Язык подвяжи веревкой, никакой брани, держись вежливо и кротко. Он опасный человек, я тебе говорю…
Ты мне говоришь. Точно молния блеснула перед глазами, наконец-то я поняла. Вкус меда - это не я его чувствовала, он сообщал мне этот вкус, так же, как я видела образы, посланные им, и ощущала его страдание и гнев. И первый раз это было в первую
– Так кто же ты?! Прости меня, я только теперь догадалась…
Вывод из неверных посылок. Почему бы тебе не предположить, что я вырос в медовом растворе, в том самом, который потом пересох и едва не привел меня к погибели? И разве ты сама не знакома с неким духом, который ест и пьет наравне с людьми?
– И ты, стало быть, демон? Но для чего бы демону принимать столь мизерабельный облик?
Мало ли как бывает. Подумай сама: меня могли принудить силой магии, или же я мог сделать это, чтобы снова искушать тебя… Да нет, нет, не пугайся. Будь я демоном, стал бы я в этом сознаваться?
Отчего бы и нет, подумала я, вспомнив вечерний переулок и Дядюшку.
Нет, нет, они не повторяют дважды подряд тот же трюк.
– А ты много знаешь о них. Ну хорошо, пусть ты не демон, так что ты за дух? Ответь, чтобы я могла тебе доверять: кем ты был до мая сего года?
И после того… Ты все равно не поймешь.
– Ответь так, чтобы я поняла! Ты каббали, флагэ, ларва?
Парацельса читала. Похвально.
– Ты был человеком?
Возможно, когда-то был.
– И тебя силой магии принудили войти в гомункула?
Нет, я выбрал это сам.
– Да ты издеваешься надо мной! Самому обречь себя на прозябание в этой колбе?!
Бывают участи и похуже, бедная ты девушка. Много хуже, чем ты способна вообразить. Пусть это останется скрытым от тебя. Счастливы смертные, пока не придет смерть.
– И я должна затрепетать и поверить?
Я поверила. Слова о «худшей участи» сопровождал глухой страх, так похожий на мой собственный, когда колечко сжимало палец.
– Но как я могу узнать, что ты желаешь мне добра? Откуда следует, что я должна и далее приносить тебе воды с медом, а не швырнуть, к примеру, об пол этот сосуд?
Из того именно факта, что я не хочу быть убитым, а это будет первое, что сделает господин Хауф, войдя сюда. Тебе я доверюсь с охотой. Ты умна и любознательна.
– Благодарю за похвалу.
Это не похвала. Но я хочу, чтобы этот дом оставался твоим.
– Моим.
– Сердце болезненно сжалось.
– Скажи, гомункул, кто бы ты ни был, раз уж ты знаешь так много, - что с моим мужем? Когда он вернется
Да ты воистину любишь этого дурня. Хотел бы я и сам увериться, что с ним не стряслось ничего ужасного, но боюсь, он придумал себе дело не по силенкам. Я не могу узнать это, я же не провидец. Если хочешь, попробуй сама или позови свою маленькую ведьмочку. Ты видела здесь магический кристалл?
– Нет…
Дурочка! Видела, да не признала!– Оплавленный кусок стекла в сундуке; я решила, что он остался от стеклодувных дел хозяина. Совсем небольшой и некрасивый, меньше моего кулака, неправильной формы, с пузырями и трещинами, совершенно не похожий на тот, что был у Дядюшки.
Так и следует, чтоб был непохож. Хозяин был не дурак. Сегодня отдохни сама и дай мне отдохнуть. А завтра поучу тебя. У тебя должны быть способности, если ты удалась в него.
Но назавтра мне стало не до уроков ясновидения. Господин Хауф пришел снова. Я приняла его, с трудом скрывая злорадство, дождалась, пока он заговорит про обыск, а затем выложила свой козырь. Его перекосило.
– Как вы узнали об этом?
– Странный вопрос, мой господин. От нотариуса, заключившего сделку.
– А вы сметливы, дорогая госпожа, не ожидал в юной особе встретить такую смекалку… Это ваш супруг вам посоветовал?
– Нет.
– Вы получали от него известия?
– Нет, мой господин, не получала.
– И, верно, начали уже беспокоиться о нем?… Ну конечно, начали, как подобает любящей жене. Думаю, я могу вам помочь.
– Вы?
– Да, именно я. Волею судеб я узнал, что почтенный господин Вагнер присоединился к аугсбургской экспедиции в Венесуэлу, в должности корабельного врача.
Сказав это, он откинулся на спинку стула и пристально уставился на меня. Я растерялась, но не слишком: в самом деле, не верить же ему сразу.
– Корабельного?… Что такое Венесуэла?
– Земля в Новом Свете, моя дорогая госпожа.
– А не может ли быть, что вы спутали имя?
– Вы мне не верите, но, боюсь, через год или два вам придется поверить.
– Через год или два?…
– Что вы хотите, дорогая моя госпожа, само плавание туда занимает месяцы, путешествия посуху в той стране также крайне трудны, и что говорить - увы, увы!
– об опасностях, которые ожидают путешественников… - Господин Хауф скорбно потупил глаза, и тут я поняла - так внезапно и отчетливо, как будто мне это шепнул гомункул - что этот человек хорошо знает моего Кристофа и ненавидит его. Не как судейский чин - убегающего преступника, хитреца, оттягавшего у города Серый Дом, и не так даже, как христианин - колдуна, но как своего личного врага… Коллеги, он сказал в прошлый раз?
– Могу я узнать, откуда у вас такие сведения, мой добрый господин?
– К юристу, консультирующему городской суд, моя дорогая госпожа, стекается великое множество разнообразных сведений. Не приравняю себя Юпитеру, взирающему с Олимпа, но, скажем, Ганимеду, вестнику богов: по роду моих занятий я узнаю многое, что скрыто от простых смертных. Вот, скажем, эта недавняя история с уличенной ведьмой, в которую ваш супруг оказался замешан. Я не знаю, что он нашел нужным рассказать вам об этом…