Наследники Лои

Белоткач Александр Семенович

Тим слушал, и лицо его постепенно каменело. Избалованный сынок богатеньких родителей, задумал поразвлечься. Ну что ж, понятно. Только не с этой малышкой. Она ведь совсем еще ребенок. Сердце юноши требовало возмездия. Ему хотелось догнать этого подонка, но рассудок не позволил. Если бы не его миссия. Сейчас, когда они уже почти у цели, рисковать не стоит. "Не знаю, как он, а я этого так не оставлю!
– пообещал он себе, - Пусть только решится главный вопрос".

Окружающий мир, внезапно утратил

яркие краски. Тиму стало казаться, что со всех сторон за ними наблюдают чьи-то внимательные глаза. Он даже оглянулся, так отчетливо ощущался холодный взгляд в спину.

Лера тоже почему-то занервничала. Вокруг, вроде все было, как прежде. Так же ярко светило солнце, так же беззаботно чирикали в кронах воробьи, и все же, было как-то неуютно. Казалось, из каждого окна на нее смотрит таинственный враг. Она попыталась подавить эти ощущения, но возникший страх, не проходил.

В магазине, было не протолкнуться. Гигантская очередь тянулась на пол-улицы. Голодные дети, изможденные высохшие старики, темные от горя женщины. Несмотря на отличную погоду, все закутанные в какие-то лохмотья. Молчаливая толпа продвигалась очень медленно. А чуть поодаль, прямо на тротуаре, сидели еще более тощие, почерневшие от голода существа. Кто-то из них, жалобно поскуливал, умоляюще протягивая руки к выходившим из дверей, остальные же просто смотрели. Их страшные, горящие мукой глаза, сводили сума.

Лера встретила один такой взгляд, и душу объял смертельный холод. Эти несчастные сидели здесь в надежде выпросить хоть несколько крошек. "Не уж-то и меня ждала такая же участь?"

Но еще труднее было Тиму. Он никогда не видел ничего подобного. Не раз, там, в Америке, мелькали газетные заголовки: "Русские умирают от голода. В российской столице жестоко подавлен очередной голодный бунт. Правительство США готовит гуманитарный конвой в голодающую Россию".

Все это казалось ему таким далеким, таким ненастоящим. И вот теперь, глядя вокруг, Тим ужасался. "Как такое возможно? Куда смотрит русский император? Ведь пока его доблестные солдаты защищают родину, их матери и сестры умирают прямо на улицах".

Нет, он не мог, и не желал этого понимать, и когда, наконец, пришла их очередь, достал из кармана тяжелый сверток. Он поймал на себе вопросительный взгляд стоявшей рядом девчонки, и указывая себе за спину, тихо прошептал: - Берем на все.

Как-только сердитая тетка в замызганном халате поняла, что перед ней не простые карточники, лицо ее тут же преобразилось. Их провели в отдельную комнату, где за столом сидел тучный дядька в очках, и листая какие-то бумаги, жевал внушительных размеров бутерброд.

Лера едва не захлебнулась слюной, ощутив давно забытый запах копченой колбасы. Хозяин кабинета, не обращая внимания на вошедших, перелистывал накладные и отчеты, и только спустя долгие пять минут, расправившись с бутербродом, поднял глаза.

– Я вас слушаю!
– недовольно прогудел он, утирая жирные губы, - Вы по какому вопросу - товарищи?

Тим к этому моменту был вне себя от злости. Там за стеной

десятки людей умирают от голода, а этот ..., как ни в чем не бывало, колбасой закусывает.

– Послушайте вы..., - начал было он, но вперед вышла его спутница:

– Здравствуйте! Мы к вам за продуктами!
– подойдя к столу, она выложила перед собой массивный перстень.

– За продуктами..., - пробормотал тот, беря в руки старинное украшение, - Сейчас все сюда за продуктами ходят.

Он осмотрел кольцо, и, брезгливо морщась, вернул его обратно:

– Что вы мне подсовываете? Это не золото. Обычная медь.

– И вот это тоже?
– растерянно пробормотала Лера, двигая к толстяку оставшиеся три перстня.

– Конечно, и смотреть не надо, желтая медь.

Лера ошарашено обернулась на своего друга:

– Тим, что это он говорит? Это же...

– Послушай ты!
– Тима начало потряхивать, это был плохой знак. Обычно такое случалось, когда он терял над собой контроль. Он надвинулся на развалившегося в кресле жулика. Но тот, видно бывал в таких ситуациях не раз. Правая рука его, привычно скользнула куда-то под стол, и в следующее мгновение на парня уставилось вороненое дуло внушительного калибра.

– А ну-ка к стене! Щенок! А то сейчас охрану позову! Они тебя мигом образумят!

Тим скрипнул зубами, и пронзив хозяина кабинета ненавидящим взглядом, шагнул к двери. Не будь тут девчонки, он показал бы этому ковбою, как правильно держать оружие.

– Отлично!
– ухмыльнулся тот, - и стой там, пока я буду говорить с ней!
– он указал дулом на замершую в испуге Леру: - Иди сюда, не бойся! Я дам тебе за все это, три буханки белого хлеба, и две банки американской тушенки.

– Но как?
– чуть не плача, спросила девочка, - Здесь же...,

– Больше ничего не дам!
– безапелляционно заявил толстяк, - продукты на исходе,

А ваши побрякушки никому не нужны.

В кабинете воцарилась тишина. Лера помнила, как до войны высоко ценились золотые украшения. За любой из этих перстней, можно было купить целый грузовик консервов, может даже два, а этот наглый дядька предлагает ей несчастные три буханки хлеба. "Да он просто издевается!" На глаза навернулись слезы. Она была абсолютно беспомощна перед государственной машиной. Жаловаться на произвол было некому, да и бессмысленно. Кругом такое творится. Ей было стыдно перед своим заморским гостем. Стыдно за свою страну, за этого, разожравшегося на народных харчах борова, за свою слабость.

Однако замерший у двери Тим, неожиданно успокоился: "Действительно, чего я так возмущаюсь? В городе настоящий голод, а я тут из-за каких-то железок рефлексирую".

– Разрешите?
– он осторожно потянул из кармана сверток с оставшимся золотом, и развернув его, выложил на стол перед изумленным толстяком: - А за это?

Хозяин кабинета явно не ожидал подобного. Он отложил револьвер, и пододвинув к себе платок, принялся перебирать браслеты и цепочки.

– Ну что ж, - проговорил он наконец, - это другой разговор. Только имейте в виду, охрану не дам.