Наследники Лои
Шрифт:
Немец был явно напуган. Для него, видеть русского разведчика, да еще и так близко, было чем-то запредельным. По заверению начальства, аэродром отлично охранялся, и никакие партизаны или диверсанты им не страшны. А тут, в живот ему целит настоящий боевой арбалет. Он видел подобный в магазине для охотников. С такого расстояния металлический болт пробьет его на вылет. Никто из его бригады не был обучен воевать. Пилотов его компании, государство, за хорошие деньги, попросту наняло на работу. До окончания контракта оставалось три месяца, и он уже писал своей Гретте, как поведет ее в Берлинский театр. И сейчас, заглянув
Тим приказал едва не обмочившемуся пилоту набрать высоту. Пересекать линию фронта лучше было над облаками. Самолет нырнул в серое месиво, и через десять минут в глаза им ударил яркий солнечный свет. Юноша приказал держать курс на восток, затем, поднявшись, стал позади кресла пилота:
– Смотри прямо.
– Шепнул он ему на ухо, - Обернешься, мне придется вести самолет в одиночку.
Пилот затравленно кивнул, а юноша достал коммуникатор, быстро отыскал зеленую точку, и увеличив масштаб, разглядел маленький крестик их самолета. Оказалось, они слегка отклонились к югу. Тим скорректировал курс, и приказав пилоту следить за обстановкой, заглянул в грузовой отсек. Радист, по-прежнему дико вращая глазами, лежал на мешках в дальнем углу. Пришлось вынуть изо-рта бедняги кляп, (не хватает, чтобы тот еще задохнулся). Прорычав нечто невнятное, типа: - сиди тихо, - Тим вернулся в кабину.
Оружия ни у кого из них не оказалось. Сразу видно - гражданские. Усевшись в кресло, юноша заметил, что пилот совсем скис. Его ощутимо трясло, по конопатому лицу стекали капли пота, руки на штурвале побелели, из-за чего, на запястьях еще сильнее проявились рыжие веснушки.
– Как тебя зовут?
– решил слегка разрядить обстановку юноша, а то, чего доброго, лишится чувств от "радости", сорвет машину в пике, и прощай Америка.
– Отто!
– с трудом разжав сведенные челюсти, произнес немец, - Отто Фон-Блюменц!
– А я Иван!
– не особо раздумывая, представился Тим, Иван Иванов! Ты не нервничай так. Все будет хорошо! Мне просто нужно вернуться домой. Меня там ждут, понимаешь? Так что, если будешь вести себя хорошо, останешься в живых!
Отто согласно кивнул, улыбнулся бледными губами, и едва слышно пробормотал по-немецки:
– Я тоже хочу домой.
Оставшееся время в пути, они молчали. Изредка, Тим сверялся с курсом, поправлял ничего не понимающего пилота. Несколько раз их запрашивали по радио, но юноша игнорировал однообразные вопли наземных служб. Небо было чистым. В пределах видимости не наблюдалось ни одного самолета. Лишь однажды, где-то далеко слева, мелькнула тройка немецких истребителей. Они вынырнули из-за облаков, и описав круг, снова ушли в туманную пелену.
Здесь, на такой высоте, было очень красиво. Тим ни разу не летал на самолете, и понятия не имел, что такое вообще возможно. Слегка расслабившись, он с восхищением рассматривал простирающееся до горизонта поле. Ему вспомнилось, как бабушка расстилала во дворе на большем покрывале, желтоватые пряди овечьей шерсти. Застыв округлыми завитками, переливающиеся всеми оттенками белого, под ними медленно ползли облака, а над всем этим великолепием, царило ясное голубое небо, озаренное солнечным светом.
Линию фронта они пересекли без проблем. Возможно, где-то там, внизу, сейчас шли тяжелые бои, но на
Спустя час, Тим приказал почти успокоившемуся пилоту опуститься ниже. Едва они миновали облачность, по кабине забарабанили крупные капли, а самолет начало потряхивать. Внизу, простирались бесконечные леса, укрытые туманом болотистые равнины, мелькнула гладь большого озера, а еще минут через десять, он увидел огромный луг.
– Здесь посадить сможешь?
– указывая на него, спросил Тим, чему-то улыбающегося пилота.
– Да! Моя малышка сядет, где угодно!
– ответил тот, радуясь, что русский разведчик не привел его на какой-нибудь военный аэродром, где их тут же, без разговоров поставят к стенке.
Посадка прошла почти идеально, если не считать несколько особо выпуклых кочек, да попавшейся на пути одинокой березки, проскрежетавшей где-то под брюхом.
– Вы будете нас убивать?
– спросил пилот, когда самолет замер, не преодолев и половины огромного луга. В глазах молодого человека читался отчетливый страх. Он не снимал рук со штурвала вот уже четыре часа, и когда его машина благополучно приземлилась, по-прежнему не отпускал каучуковых ручек, словно ища у нее защиты.
Тим немного помедлил. Отвечать сразу не стоило. Еще на земле, планируя эту сумасшедшую операцию, он решил, что любой ценой обязан предотвратить утечку информации. Если немецкие пилоты попадут в плен, об его появлении тут же узнают. Оставалось либо устранить их, чего он не собирался делать, либо посадить самолет так, чтобы можно было снова взлететь. В таком случае, существует вероятность, что его воздушное такси дотянет до линии фронта, и благополучно сядет на оккупированной территории. Их, конечно, будут расспрашивать, но Тим это предусмотрел. Прежде всего, пилот расскажет, что его самолет захватил русский разведчик. Ну а то, что он их в итоге отпустил, говорит либо об его скрытном возвращении на родину, либо об его великодушии.
– Скажи Отто, - задумчиво протянул юноша, - Твоя птичка взлетит с этой поляны?
– Конечно!
– слегка недоумевая, ответил пилот, - Этот самолет может садиться и взлетать с любой ровной поверхность! А на этот поляна, может даже наш большой Боб садиться.
– Ну что ж, - услышав ожидаемый ответ, протянул Тим, - Тогда медленно, не делая резких движений, идешь в грузовой салон, к своему товарищу, и не выходишь оттуда ровно тридцать минут. После этого можешь делать, что угодно. Можешь дотянуть до линии фронта, а можешь сдаться нашим солдатам. Наверняка сюда уже едет какой-нибудь патруль.
Облегченно улыбнувшись, Отто, как и просил русский, медленно поднялся со своего кресла, и задрав руки, попятился к распахнутому люку. Тим захлопнул за ним дверцу, вытащил из креплений военную рацию, установленную на приборной панели явно, гражданского самолета, и запихнул тяжелый кирпич в рюкзак.
"Парням, конечно, будет непросто, но к своим они долететь смогут и без нее. Кто их знает? Начнут сейчас орать на весь эфир, какие они герои. А мне снова придется уходить в леса".
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ