Наследники Нестерова
Шрифт:
Чтобы устранить этот недостаток, сплотить весь личный состав группы в дружный боевой коллектив защитников революции, потребовалась большая и кропотливая повседневная работа и командира, и комиссара, и коммунистов группы.
Точно так же не мог сразу отрешиться от излишней подозрительности к летчикам и командир. Большинство заданий он старался выполнять сам или в паре с Ингаунисом. Остальным же летчикам под разными предлогами не разрешал вылетать на задания, тщательно присматривался к каждому из них.
Первым не выдержал такого отношения красвоен-лет Сапожников.
– Не дадите задания - самовольно взлечу, - заявил он Павлову. Поймите: не могу я без полетов, не могу!..
Долго разговаривал командир с летчиком, наконец сдался:
– Ладно, сегодня полетишь
Первым взлетел Сапожников. За ним поднялись Ингаунис и Павлов. Через час Ингаунис возвратился. Несколько позже совершил посадку Павлов. А самолета Сапожникова все не было. Летчики угрюмо ходили вдоль стоянки. Мотористы, окружив командира, требовали в дальнейшем даже к самолетам не допускать тех летчиков, которые не внушают доверия. Павлов, покусывая губу, молча всматривался в синеву неба, прислушивался. Не хотелось верить, что Сапожников, уже не раз смело атаковавший белых, перелетел к ним. В эту тягостную минуту из штаба армии прибежал посыльный.
– Там около Волги аэроплан упал, - доложил он. Мотористы притихли. Подошли летчики. В их глазах появились надежда и одновременно тревога за судьбу товарища. Кто-то тихо обронил:
– Неужели погиб?..
Павлов бросился к своему истребителю, быстро запустил мотор и прямо со стоянки повел машину на взлет.
...Поздним вечером летчики сидели около вагона и слушали рассказ Сапожникова:
– Выполнив задание по разведке, возвращался домой. Вдруг мотор зачихал и остановился. Что делать? Высота небольшая, под крылом враги... Невольно по телу пробежал озноб и, честно говорю, не оттого, что меня убьют... Об этом не думал. Вспомнил вас. Ведь вы могли и меня счесть предателем. Стало страшно, что и мое имя будете произносить с ненавистью. А самолет опускался все ниже и ниже. Уже ясно вижу врагов. В голове лишь одна мысль: "К своим... К своим... Еще сто метров... Еще немного". Кое-как "перетянул" через окопы белых и сел на нейтральной. Через несколько минут я уже находился среди наших бойцов. Началась перестрелка с группой беляков, кинувшихся к самолету. А он беспомощно стоял между двумя линиями окопов. Как его спасти от огня? Вдруг над нами появился "ньюпор". Враги прижались к земле. Этим воспользовалось передовое отделение красноармейцев. Быстро достали веревку, поползли к машине, зацепили ее за ось и перетащили за свои окопы. Конечно, и беляки не дремали: пять из десяти наших храбрецов, поползших к самолету, погибли, "ньюпор" получил много повреждений. Но его все же удалось спасти...
На стоянке, несмотря на позднее время, кипела работа. Мотористы спешно "лечили" израненный истребитель Сапожникова.
С утра 20 августа начался сильный дождь. Все полеты пришлось отменить. Лишь через три дня дождь прекратился.
Начальник авиации 5-й армии вызвал Павлова к себе:
– Нужно срочно разведать участок между Верхним Услоном и Волгой. Захватите и бомбы.
Возвращаясь на аэродром, Павлов с тревогой посматривал на небо. Оно затянулось сплошной облачностью. С левобережья дул сильный и порывистый ветер. Условия для взлета легких "ньюпоров" - самые неблагоприятные. Командир решил разведку произвести двумя самолетами. Объяснив Ингаунису задачу, Павлов первым пошел на стоянку. Около истребителей рядом с мотористами собрались и летчики. Пока мотористы укладывали в кабины бомбы, летчики держали "ньюпоры" за крылья и хвосты, чтобы боковой ветер не опрокинул машины. Павлов первым дал газ. Истребитель тронулся с места и тут же наклонился набок от порыва ветра. Мотористы и летчики снова ухватились за плоскости и предотвратили аварию. Вторая попытка совершить взлет прошла благополучно. Оба "ньюпора", набрав высоту 200 метров, взяли курс на Верхний Услон.
На полпути к цели летчики встретили низкую облачность и дождь. Уменьшив высоту полета сначала до 100, а затем и до 50 метров, Павлов и Ингаунис все же долетели до цели, разведали позиции врага и сбросили бомбы точно на окопы противника. Летчики видели, как воодушевленные их помощью красноармейцы поднялись в атаку и завязали на берегу
Оба самолета благополучно возвратились на свой аэродром. В тот же день командующий армией издал приказ, в котором отметил образцовое выполнение летчиками боевой задачи, объявил им благодарность и наградил ценными подарками.
На митинге, состоявшемся в авиагруппе, летчики и мотористы поклялись верно служить молодой Советской республике, не жалеть сил и жизни при выполнении боевых заданий командования.
26 августа начальник авиации 5-й армии направил второй отряд авиагруппы в Алатырь для поддержки 1-й армии, наступавшей на Симбирск. На оставшихся в Свияжске легла ответственность и за выполнение тех заданий, которые ранее поручались ушедшему отряду.
Бывали дни, когда каждому летчику приходилось по 3-4 раза подниматься в воздух. Во время одного из таких полетов Ингаунис заметил у правого берега Волги несколько барж и пароходов. Летчик, решив уточнить, что это за суда, повел самолет на небольшой высоте. Ему удалось установить, что с одной из барж, прижавшихся к самому берегу, высаживаются солдаты. Ингаунис еще раз пролетел над судами, внимательно осмотрел весь район. Оказалось, что высадившиеся ранее части белогвардейцев продвинулись уже довольно далеко к Свияжску, где находились аэродром и штаб армии. Враги, видимо, намеревались нанести по этим объектам внезапный удар с тыла.
Уже в сумерках Ингаунис посадил свой "ньюпор" и бегом направился в штаб армии. Вскоре летчики и мотористы вместе с личным составом штаба были подняты по тревоге для обороны Свияжска.
Своевременно добытые сведения о высадке десанта и высокая боевая готовность личного состава авиагруппы и штаба позволили сорвать планы врага, рассчитывавшего захватить мост через Волгу, отрезать правобережные войска от левобережных, уничтожить штаб 5-й армии и самолеты на аэродроме и тем самым предотвратить наступление Красной Армии на Казань. Получив отпор, белогвардейцы отступили. Утром Павлову и Ингаунису приказали выяснить, куда враги отошли после ночного боя.
Газета "Гражданская война" в номере от 27 августа 1918 года сообщала, что "тт. Павлов и Ингаунис дважды вылетали на своих самолетах обследовать район сражения. Сначала выяснили, что белогвардейцы в беспорядке отступают группами. Через два часа Павлов и Ингаунис вылетели снова. Противник в это время попрятался в деревнях и лесах. Вечером вылетел Ингаунис и обнаружил в деревне Тардеево скопление белогвардейцев, которые открыли огонь по самолету, летевшему на высоте 250 метров.
Полеты Павлова и Ингауниса, хотя и проходили при крайне неблагоприятных условиях погоды (порывистый ветер, дождь, плохая видимость), дали много сведений, что облегчило работу штаба..." Газета призывала всех авиаторов быть такими же бесстрашными и неутомимыми в борьбе с врагами, как Иван Павлов и Феликс Ингаунис.
В конце августа под Казань прибыли новые части Красной Армии. К решающим боям за освобождение города шла тщательная подготовка. В разгар ее, ночью 30 августа 1918 года, пришло страшное известие о покушении контрреволюционеров на жизнь В. И. Ленина. На рассвете весь личный состав Свияжского гарнизона собрался на митинг. Представитель Реввоенсовета 5-й армии зачитал сообщение ВЦИК Совета рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов:
"Всем армиям. Всем Советам... Всем! Всем! Всем! Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на товарища Ленина..."
Летчики и мотористы, бойцы и командиры, затаив дыхание, ловили каждое слово сообщения. Ненависть к врагам революции кипела в сердце каждого. Личный состав группы был полон решимости разгромить врага, с честью выполнить свой революционный долг.
После митинга многие авиаторы подали заявления с просьбой о приеме их в ряды ленинской партии. Возникла необходимость создать в авиагруппе самостоятельную партийную ячейку. Вскоре состоялось и первое партийное собрание. Руководителем парторганизации авиаторов был избран старый коммунист, летчик-наблюдатель Яков Трофимович Конкин. Партячейка помогла Павлову сплотить личный состав группы в стойкий боевой коллектив.