Наследники предтеч. Выживание
Шрифт:
Сергей засмеялся. Он смеялся долго, весело и открыто, безо всякой злобы или ехидства. Потом отрицательно мотнул головой.
— Нет, Свинтус, так не пойдет, ты и сам должен это понимать, — спокойно ответил лидер. — Ты хочешь воспользоваться результатами труда моих людей, ничего не гарантируя взамен. Лучше просто присоединяйтесь и работайте вместе со всеми. Тогда и блага и безопасность также будут, как у всех.
Растрёпа толкнул разгоревшуюся ветку, вызвав фейерверк огненных искр.
— Ты не понял, Сергей. Я много даю взамен. Все результаты нашей работы. Да, может быть, они видны не сразу, появляются только
— Нет, это ты не понял, — раздражённо отрезал Сергей. — Я не собираюсь кормить тех, кто не хочет вкладываться в общее дело. Когда-нибудь, когда у нас появится избыток пищи и работников, появится смысл двигать науку. А сейчас наша задача выжить. И поверь, в этой реальности высоким материям места не хватит.
— Государство без учёных — как младенец с гранатой! А ты не хочешь приделать к ней даже предохранитель.
— А учёные без государства — груднички без мамки, — резко ответил Сергей. — Я не намерен продолжать пустой разговор. Если твои люди хотят получать пищу и кров — пусть приходят и работают как все. Или обеспечивают себя сами. Хотя насколько я видел, они на это не способны.
— Ты не имеешь права так говорить, — возмущённо вскочил бородатый. — Не все обязаны уметь выживать, но воспитать настоящего учёного, обладающего острым пытливым умом и достаточным багажом знаний, гораздо сложнее, чем простого рабочего. Погубить же интеллект легче лёгкого. Мои люди — учёные и будут заниматься наукой в любом случае. Даже если придётся погибнуть от голода, мы не сдадимся!
— Уходи, глупец, — тоже поднялся Сергей. — Передай своим, что если хотят есть — пусть не выпендриваются. Надеюсь, они не такие упрямые, как ты.
Свинтус гордо вскинул голову и неожиданно спокойно, с железной решимостью в голосе произнёс, пытаясь глядеть на лидера снизу вверх, с презрением и снисхождением, как будто на неразумного или больного.
— Ты — сказал. Я — услышал. Теперь я скажу, а ты послушай. Здесь, на этой планете, никто и никогда не заставит нас поступиться своими принципами. Я — учёный. И мои люди — учёные. И мы будем заниматься наукой. Но без вас. На Земле нас любили унижать и втаптывать в грязь. И мы вынуждены были терпеть. Здесь этого не будет. Никогда. Вот и посмотрим, кто кого, — и бородатый ушёл, провожаемый демонстративным стоном Сергея.
Я задумчиво посмотрела на лидера, а потом в сторону странного спорщика. Как-то уж очень необычно… особенно со стороны Свинтуса. Выглядит как какая-то дурная театральная постановка, речь туповатого героя или злодея. Но даже несмотря на это, слова Свинтуса задели, да что там — разбередили старую плохо заживающую рану. Хотя разумом я понимала, что в этом споре однозначно прав Сергей, душа моя брала сторону Свинтуса. Точнее, не совсем его, а ту, про которую он говорил. Сразу вспомнились все переживания и несправедливости там, в прошлой жизни. Только сейчас я с особой ясностью осознала, что здесь свободна в выборе стороны. В силах прокормить сама себя, могу проявить независимость и занять
На мгновение где-то в глубине сознания шевельнулось смутное подозрение, что Свинтус и не хотел, чтобы договор был заключён. Слишком уж демонстративно и нагло он себя вел. То же самое можно было сказать намного мягче, выбрав другие выражение, не с такой претензией и пафосом в голосе. И, возможно, результат оказался бы другим. Но я отогнала непрошеные мысли, не желая верить сама себе. В конце концов, кто мешает посмотреть на его группу и только потом принимать решение?
Вечер 76-х–78-е сутки. Над человеческим лагерем в джунглях
Группа Свинтуса состояла почти из восьми десятков мужчин и женщин.
— Нам отказали, — просто, хотя и немного ожесточённо поделился он с остальными. — Но мы не сдадимся.
Однако воодушевления это заявление не вызвало. Среди учёных начались ссоры и взаимные обвинения, которые продолжались в течение нескольких часов. Выяснилась одна любопытная подробность: данная группа собралась уже в Сергеевском лагере, приходя компаниями в несколько человек или и вовсе в одиночку и находя партнёров по интересам. А точнее — отнюдь не только по интересам. Из того, что наговорили в пылу ссор, я поняла, что некоторое время Свинтус активно рекламировал свою группу, соблазняя народ обещаниями лёгкой жизни.
Ещё из их разговоров удалось узнать, что раньше прокормиться удавалось достаточно легко, но после появления троллей и присоединения народа к большому лагерю пищи стало катастрофически не хватать. К счастью, пока не до такой степени, чтобы люди ослабли от голода, но в достаточной, чтобы постоянно хотелось есть. Конкуренция за удовлетворение этой потребности вынуждала людей объединяться, но она же и разрушала все связи. После крупного скандала от Свинтуса ушла, чтобы присоединиться к Сергею, почти половина группы, ещё десяток покинул лагерь ночью, не прощаясь. Под утро, популярно объяснив, что принципы принципами, а голодать ради них никто не собирается, откололось ещё четырнадцать человек.
Я испытывала к сбегающим двоякие чувства. С одной стороны, их уход являлся ничем иным, как предательством. Причём предавали они не своего лидера и свою группу, а, прежде всего, науку. Ту науку, ради которой страдали и умирали великие люди. Но, с другой стороны, попробовав прикинуть, что бы сама сделала на их месте, поняла, что не могу гарантировать, что моё решение в той же ситуации оказалось бы отличным от их. Скорее наоборот. Хотя тоже не факт, многое зависит от личных отношений и того, насколько веришь в реальность идеи.
Впрочем, наверное и лучше, что народ разбегается. Если многие прибились к этой группу ради праздного ничегонеделания, то лучше пусть уйдут сейчас, чем позже окажутся вредителями и тунеядцами.
Через несколько часов Свинтуса покинула ещё одна девушка. Она была последней из ушедших, и теперь в группе осталось всего двенадцать человек, причём, как ни странно, поровну мужчин и женщин. Что-то негромко обсудив, народ разделился: большая часть покинула стоянку, видимо, отправившись на поиски пропитания, а меньшая осталась сторожить вещи.