Наследники Раскола
Шрифт:
— Убирайся отсюда немедленно! — голосила Наина. — Как ты вообще осмелился переступить порог нашей обители?!
Человек слабо повел плечом — производимый этой женщиной шум был нестерпим для него.
— Мне надо поговорить с настоятельницей, — тяжело произнес он.
Марта почувствовала, что эту фразу, одну и только одну, он повторяет уже не первый раз.
— Ах, ему надо! — привычно взвилась Наина. — Условия, понимаете ли, диктует! Воплощение скверны! Да мы тебя здесь даже в темницу поместить не можем! Еще минута и клянусь…
— Не стоит…
С облегчением княжна обернулась, но настоятельница смотрела только на гостя. А тот, услышав голос, который хотел услышать во что бы то ни стало, начал подниматься. Он вжимался в стену, чтобы не упасть. А когда открыл глаза, по телу прошла судорога. Джомрок щурился, приумножая морщины, в которых уже блестели крохотные слезинки.
— Я прошу пристанища в стенах монастыря, — с усилием произнес он, — на время родов моей собаки.
Только теперь Марта заметила, что у ног странника лежит собака, завернутая в плед.
— Моей собаке очень плохо, — выговорил Дэвид. — Позвольте нам остаться здесь.
Даже Марте было понятно, что просьба князя невыполнима. Собака Джомрока обладала славой еще более скандальной, чем ее хозяин. Всем было известно, что Алиса родилась от колдовского пса Анубиса и живет уже больше полувека, сопровождая своего хозяина в его сомнительных приключениях.
— Мы можем выполнить вашу просьбу, Дэвид, но только частично, — неожиданно сказала бабушка. — Мы оставим собаку, но вам придется уехать.
Марта страдальчески рассматривала узкие носы своих ботинок и не увидела самого главного в этой истории. Дэвид Джомрок и бабушка смотрели друг на друга и улыбались. Это были сияющие, зеркальные, плывущие навстречу, купающиеся друг в друге улыбки, что возвращаются на уста со вкусом сладкого поцелуя.
— Вы принимаете мое предложение, Дэвид? — мягко спросила настоятельница.
Воздух наполнился неизъяснимой печалью. Джомрок молча встал на колени. Под недружественными взглядами он отвел плед с головы собаки и трепетно коснулся рыжей макушки. Марта сквозь слезы улыбнулась — теперь она поняла, отчего все женщины мира сходили с ума по князю.
Прошла минута. Джомрок встал и пошел к воротам. Собака попыталась подняться следом, но заскулила от боли и сползла на землю. Услышав стоны Алисы, князь остановился. Но не повернул головы. Только покрепче вцепился в поводья своего коня.
Когда стук копыт замер вдалеке, собака издала такой пронзительный вой, что находящиеся во дворе люди похолодели, расслышав в этом звуке подлинно человеческое страдание.
4.
— Бабушка, это ужасно! — всхлипывала Марта, лежа на кровати в монастырской келье.
Все давно разошлись, а собака, помещенная в конюшню на заднем дворе, продолжала надрывно выть.
На губах бабушки играла почти неразличимая улыбка, а пальцы перебирали кисти нарядного платка, как обычно перебирали строгие четки.
— Непонятно, по каким законам живет монастырь! —
— Самым большим позором нашего времени я считаю Трибунал Нравственности. Я вижу и свою вину в его возникновении. Кто-то придумал его, кто-то помог организовать, а кто-то промолчал…
Марта подняла лицо.
— В чем суть Трибунала Нравственности? — продолжала бабушка. — Однозначно определить, что является черным, а что — белым! Учение Ильвелина искажено. Если когда-то было завещано жить, не прелюбодействуя, то теперь это означает — всех, кто живет иначе, надо карать…
Марту поразило, как страстно заговорила бабушка, как легко и быстро подбирала слова:
— Людям захотелось простоты и ясности, но их обманули. Вместо того, чтобы напомнить, как просто любить друг друга и жить настоящим, всем предложили схемы поведения в разных ситуациях. Кодекс Трибунала вмещает не одну тысячу правил. Все известно, понятно, однозначно.
— Страх перед Трибуналом и делает все однозначным…
— Не все!!! — бабушка резко приблизила лицо, и Марта увидела, какой огонь полыхает в ее глазах. И сама пожилая женщина словно молодела на глазах, становилась стройнее, выше, прекраснее.
Настоятельница подошла к секретеру и достала документ с белыми печатями.
— Несколько дней назад я получила предписание от Трибунала задержать в монастыре Дэвида Джомрока…
Глаза Марты расширились.
— Когда я увидела князя, то поняла: скоро командиры Нравственности будут здесь. У Дэвида был единственный шанс спастись — покинуть монастырь, оставив на попечение собаку.
— Бабушка! — выдохнула Марта. — Что же ты скажешь представителям Трибунала, если они приедут сюда?
— Они точно будут здесь! — торжественно подтвердила настоятельница. — Но несмотря на полученное предупреждение, мы не смогли оставить в стенах женского монастыря человека, прославившегося своим распутством!
Неподдельный восторг отразился на лице девушки, и она смогла только восторженно прошептать:
— Бабушка…
— Алису мне тоже очень жалко, — вздохнула настоятельница. — Даст Бог, она поправится и порадует всех чудесными щеночками.
В келье воцарилась тишина. Собака больше не выла. Спускались сумерки, но бабушка и внучка не зажигали света. Они сидели, обнявшись, и им было хорошо вдвоем. Бабушка гладила внучку по кудрявой голове. Она вспоминала свою жизнь: детство, первую любовь, первую обиду, замужество, рождение дочерей, уход в монастырь, в котором и выросли ее дети, куда любили приезжать ее внучки, Мартушка и Настюшка. «Спасибо тебе, Господи, за всю ту радость, что отмерил мне без всякой меры. Что я должна сделать, чтобы оказаться достойной этого дара?»