Наследники Тьмы
Шрифт:
— Ловите её! — скомандовал уже знакомый по прошлому разу птицечеловек: видно, он был у них за главного.
Другой попытался её схватить, но девушка ускользнула и, развернувшись, чуть не влетела в женщину — та успела обойти пришелицу и перегородить дорогу к выходу, а главный монстр уже наступал со спины, хищно цокая когтищами по полу.
Вера нырнула вниз, и, проскочив между широко расставленных птичьих лап женщины, рванула что есть сил вперёд по коридору.
— Стой, стерва! — взвизгнула полуптица, и в спину девушке вдруг что-то ударило, а потом поволокло назад так, что она упала на спину. — Я поймала её, поймала!
Правую ладонь резко обожгло, будто пламенем,
— Держи его! Держи! — прорычал главный, и Вера услышала дикое цоканье когтей: кто-то из троих бросился догонять сбежавшего под шумок парня.
Она размахнулась и, перекатившись на бок, рубанула по тому, что тащило её назад — это оказалась чёрная липкая паутина, она мгновенно разлетелась в пыль, кружась в воздухе красными искрами. Полуптица громко взвыла, главный монстр зашипел, как змея, и ринулся было к Вере, но та уже вскочила и махнула мечом в его сторону, заставив резко отклониться назад и попятиться.
— Назад, твари!!! — заорала она, поводя огненным клинком слева направо и обратно.
За спинами двух монстров уже маячил третий вместе с пойманным парнем: тот почему-то не сопротивлялся, плетясь по коридору с понурым видом.
Вера сделала выпад, стараясь пронзить мечом главного получеловека, но тот проворно отступил и, схватив сзади за горло подведённого подручным пленника, выставил его перед собой, как щит.
— Кто ты такая? — взвыл он. — Что тебе надо?!
— Отпустите его! — вновь взмахнув огненным клинком, крикнула Вера твёрдым голосом, хоть и понимала, что, даже орудуя таким мечом, не сможет справиться сразу с тремя противниками. — Мы уйдём, и никто не пострадает.
— Пострадает, сука! — провыла полуптица женского пола. Она повернула голову, вперив горящий сине-красным отсветом взгляд в лицо парню. — Ещё как пострадает!
— Не надо! — взмолился парень. — Я больше не убегу, пожалуйста, это была ошибка! Ошибка! Клянусь!
Чернопёрая вдруг резко выставила вперёд руки, и Вера едва успела отбить полетевший в неё чёрный ком, но за ним выстрелил следующий и уже успел развернуться в воздухе в липкую сеть, прежде чем огненный меч рассёк её, обратив в пепел.
— Вяжи её! — приказал главный монстр, и сразу два кома, один за другим, бросились Вере прямо в лицо.
Пока она ожесточённо махала клинком вверху, чернопёрая послала следующий паутинный снаряд почти по земле, удержав в руке одну из нитей. Развернувшаяся внизу сеть мгновенно спеленала девушке ноги, и полуптице осталось только дёрнуть за нитку, чтобы повалить её навзничь.
— Клинок! Выбейте клинок! — взревел главный монстр.
Но третий получеловек уже и без него сообразил, что делать. Кидаться липкими сетями он не умел, но, драться, в отличие от Веры, умел, да и силищи у него было несравнимо больше, так что он выбил меч ещё до того, как она приземлилась на спину. Высекая из пола искры, клинок полетел прямо к ногам пленника, который вдруг со всей силы двинул головой в подбородок державшего его монстра. Освободившись, парень бросился вниз и схватил меч на долю секунды раньше прыгнувшего к нему третьего получеловека. Тот едва увернулся от рубящего удара, лезвие прошло вскользь, рассекло только кожу, подпалив перья на груди и плече. Главный монстр уже отошёл от удара и врезал парню сзади по ногам, вынуждая упасть на колени. Связавшая Веру полуптица и подраненный третий ринулись вожаку на помощь, но пленник вдруг развернул клинок и вонзил его себе прямо в грудь.
—
Главный монстр попытался схватить меч, но тут же отпрянул: ручка так раскалилась, что засветилась красным. Парень завалился на бок, изо рта вместо крови вырывалось пламя. Клинок становился всё тоньше и тоньше, огненными ручейками разбегаясь по телу, в застывших глазах молодого человека горели ярко-алые блики. Когда меч полностью истаял, полулюди повернулись к Вере. Под их жуткими, красно-синими взглядами она завопила, как оглашенная. Из стянувшей её паутины вылезла толстая нить и стала быстро набиваться в рот, превращая крик в сдавленное мычание. Вера в ужасе заколотилась на полу, завыла и…
…и проснулась.
— Чёрт! — ругнулся склонившийся над ней Серёжа. — А я уже по щекам вас лупить собрался!
— З-зачем? — удостоверившись, что одета, она с облегчением выдохнула.
— Затем, что вы тут выли, будто сейчас умрёте, если я вас не разбужу!.. Вы, вообще, как? Может, «Скорую» вызвать?
— Не надо… — помотала головой Вера. — Я… у меня бывают кошмары… а мы что, уже приехали?
— Ну да, — удивился Серёжа странно блуждающему взгляду пассажирки. — Если вы правильно назвали адрес, то вот ваш дом!
— А-а, да, ага! — она наконец-то пришла в себя и открыла дверцу. — Спасибо, что подвезли!
— Я должен проводить вас до квартиры, — напомнил оперативник, протягивая ей руку.
— Да я сама… — запротестовала было Вера, вылезая из машины.
— Нет уж! — отрезал Серёжа, окинув её цепким, подозрительным взглядом. — И провожу и доложу, как положено!
Анне всегда нравились сильные немногословные парни с прямым жёстким взглядом и грубоватой манерой поведения. Таким был её отец, он никогда не сюсюкался с дочерью, мог даже и затрещину влепить, но изредка и в пределах разумного, чётко дозируя силу. Даже если синяки и оставались, то, учитывая высокий болевой порог Анны, это всё равно были скорее удары по самолюбию, чем физическая расправа.
Мать Анны умерла от рака, ещё когда девочка училась в школе, и с тех пор она жила с отцом. Он воспитывал её как солдата: соблюдай дисциплину и делай, что велено, а плакать и жаловаться — удел никчёмных слабаков, которые не могут сами за себя постоять. Насилие побеждается только ещё большим насилием — такая вот нехитрая семейная философия привела к тому, что Анна никогда не боялась подраться, даже с мальчишками. Отца из-за этого часто вызывали к директору, и там он каждый раз защищал и оправдывал дочь, твёрдо, а порой и жестоко осаживая родителей-жалобщиков. Три раза доходило до того, что Анне приходилось менять школу, но зато она точно знала: что бы ни случилось, отец всегда будет на её стороне.
Он успел вырастить из девочки настоящего бойца: физически сильного, решительного и бескомпромиссного, прежде чем сам пал жертвой собственных принципов, не позволивших ему вовремя отступить, признать, что бывают обстоятельства, когда надо просто взять и засунуть свою гордость куда подальше. Вместо того чтобы пойти на соглашение и сдаться, ибо, как говорится, плетью обуха не перешибёшь, он продолжил добиваться своего, и тогда его просто устранили физически. Застрелили прямо в арке жилого дома. Лявис тогда только исполнилось двадцать четыре года, но она уже получила спортивное образование и работала тренером-инструктором в одном из фитнес клубов Москвы.