Наследники Тьмы
Шрифт:
Тут Десятов моргнул и как ни в чём не бывало отхлебнул пива. Женька взял свой бокал и тоже сделал большой глоток. Приятный вкус и прохлада успокоили. Может, просто показалось? Он отпил ещё, поглядывая на странного собеседника: тот закинул в рот кусочек солёного сыра и сказал:
— Короче, все эти годы я был как одержимый. Пытался раскрыть природу способностей матери и мелкого, но не как отец, разумеется! Какое там колдовство, что за глупости! Экстрасенсы — это наверняка ближе к истине, я же — учёный, надеюсь, ты это помнишь?
Повисла пауза, и Женя понял, что от него ждут ответа.
— Ты вроде… — порывшись в памяти, медленно проговорил он, — биологией занимался…
— Генетикой, если быть более точным, но с биологией и химией ты прав — это же её основы. Генетики, в смысле.
— А-а… И при чём же здесь экстрасенсы?
— Я подумал, это предопределено генетически. И хотел выяснить каким образом. Выделить нужные гены и понять, почему у мелкого способности проснулись, а у меня — нет! Денег на такие исследования мне, разумеется, было не получить, времени тоже не хватало, и годами я работал урывками, на сэкономленные средства, пока в один прекрасный момент не понял, что так может продолжаться до бесконечности, и от отчаяния у меня прямо башню снесло. Я стал форсировать свои исследования: использовать лабораторное оборудование, материалы и даже пациентов Центра генотерапии, в котором работал, под собственные нужды. Долго это, разумеется, не продлилось. Взяли меня за жопу, и всё открылось! карьере моей пришёл конец, от Центра меня отлучили, и вообще я чуть в тюрягу за свои незаконные эксперименты не загремел!
— Хренасе! — поразился Женька.
— Да, — согласился Десятов. — Это было… — видно, не в силах подобрать нужные слова, он умолк и отпил ещё пива. — Короче, ты и представить себе не можешь, в каком я тогда оказался состоянии: зол на весь мир, раздавлен, а жизнь несётся под откос, как старая ржавая колымага, дико гремя и разваливаясь на части, которые уже ни за что не собрать и не выправить… — Он покачал головой, задумчиво поедая копчёное мясо.
— И как?!
— Что как?
— Как ты… — Морозов поводил рукой, показывая на Илюхину одежду, — из всего этого… — хотелось сказать «дерьма», но он сдержался, — выбрался?!
— Помогли! — улыбнулся тот. — Нашлись люди, которые заинтересовались мной как специалистом, заплатили хорошему адвокату, чтоб он добился моего оправдания, и пригласили к себе работать.
— Что же это за люди такие?
— Хорошие люди. О пансионате «Вторая жизнь» слышал?
— Пансионате? — брови Жени взлетели вверх: с хрена здесь какой-то пансионат, о господи?! Разговор становился всё более невероятным, может, ему это снится?
— Ага, «Вторая жизнь» называется, — кивнул Десятов. — Там люди от депрессий и прочих нервных расстройств поправляются. Там я теперь работаю.
— Ясно, — сказал Морозов, хотя на самом деле ничего ему ясно не было.
Он опрокинул в рот остатки пива, Десятов махнул официантке и заказал ещё по бокалу.
— Так вот, — Илья прищурился, глядя Жене в глаза. — Нам, в смысле, пансионату, срочно требуется человек в основном для работы с прачечными, чтобы не было перебоев с чистым бельём, за поставками моющих средств следить и ещё там… подобное. В общем, поступаешь в распоряжение начальника хозяйственного отдела, и он объяснит, что надо делать. Работа, конечно, не слишком интересная, зато крайне нужная. Зарплата хорошая, плюс прекрасный соцпакет, мы — пансионат очень успешный, так что деньгами не обидим. — Он назвал цифру и у Жени даже рот открылся от удивления: это было вдвое больше, чем он старшим менеджером по продажам бытовой техники зарабатывал, пока работу не потерял. — Предлагаю место тебе, но с одним условием.
«Убить предыдущего прачечника», — мелькнуло в голове у Морозова.
— Не
— Я… — Женька схватил бокал, отпил сразу половину и выдохнул: — Не понимаю, почему я?
— Потому что ты — Пашкин друг. Будь он жив, я б ему самому это место предложил… Мелкий был пунктуальным, ответственным и сообразительным, отлично бы подошёл! Но раз… — Десятов тяжко вздохнул, так и не закончив фразу.
— А своих друзей?.. не берёшь? Мы шесть лет с тобой не виделись!
— Все мои друзья в пансионате, других нет. У тебя, надо сказать, тоже с этим не густо. Я наводил справки обо всех, кто был с Пашкой в постоянном контакте — у каждого своя жизнь, меж собой практически не общаются… Не то что раньше.
Женька был согласен, хоть и промолчал: после адского нашествия аватаров «лампочек» осталось слишком мало, чтобы составить стойкое объединение, да и зачем, если лысори от человечества уже отвалили: болтать за жизнь? лить слёзы об ушедших? — угу, была охота!
— Все вы друг друга бросили, — усмехнулся Десятов. — Никому до тебя и дела нет! Так что соглашайся! Или ты хочешь и дальше болтаться, как дерьмо в проруби, — без денег и в депрессне?
Объявили его станцию, и Морозов, закинув на плечо спортивную сумку с тремя сменами белья, кое-какой одеждой, бритвенными принадлежностями и другими личными вещами, вышел, вспоминая, как долго мялся, не решаясь сказать «Да». Он и сам не знал почему, необъяснимое какое-то чувство, предчувствие, чёрт знает!.. и, в итоге, Илья предложил начать с избавления от чернушного настроения и взгляда на жизнь.
«Пройдёшь курс, мозги прочистятся, а там посмотришь. Ну, не захочешь у нас работать — значит, не захочешь, другого человека найду, тоже мне проблема!»
С такой зарплатой и правда не проблема, согласился про себя Женя, а вслух уточнил:
«И сколько тогда я за этот курс буду должен?»
«Да ничего я с тебя не возьму! — махнул рукой Десятов. — Обещал ведь уже… и тебе и себе… В память о брате!»
Морозов сверился с навигатором — до территории пансионата было семьсот метров. Илья предлагал трансфер, но Женя отказался в смутном порыве осмотреться, пока будет идти от станции:
«Да я лучше сам доберусь — прогуляюсь!»
«Ну, если хочешь… — Десятов пожал плечами. — Но идти там прилично, учти!»
И чего я тут хотел высматривать? — удивлялся теперь Женя, топая по дороге с сумкой наперевес и разглядывая карту. — А главное, как? Лес вокруг прочёсывать?
Над головой громко затилиликала птица, отвлекая Морозова от размышлений. Он сунул смартфон в карман и глубоко вдохнул пахнувший свежестью воздух. Первой птице ответила вторая, потом ещё одна. Только сейчас Женя обратил внимание, что весь лес полон свиста, треньканья и щебетания на разные лады. «Экологически чистый уголок Подмосковья» — так гласила реклама «Второй жизни» и, похоже, это соответствовало действительности. Вид запятнанной солнцем и тенями деревьев дороги, слабый ветерок и шум листвы приятно расслабляли, и Морозов, сам того не заметив, легко отрешился от мыслей. Вперёд сразу же выплыло блёклое от частых возлияний облако собственной светотени, и он остановился, изучая вмятины и тёмные пятна, безжалостно рассекавшие чистые цвета. В глубине, едва заметные его не слишком острому глазу, словно маленькие рыбки под толстым слоем воды, кружили лампочные «фиолетки».