Наследство для двоих
Шрифт:
– Вы говорите так, что мне и в самом деле хочется попробовать еще раз, – призналась она, уловив в собственном голосе хрипотцу желания, совершенно неуместную в данной ситуации.
Подняв руку, он осторожно прикоснулся к сережке в ее ухе.
– Тебе еще никто не говорил, что твои синие глаза ярче, чем сапфиры?
– Отчего же, говорили… – Ей говорил это Лейн, и то, что Росс напомнил сейчас об этом, не доставило Рейчел удовольствия. Торопливо поставив бокал на стойку, он быстро прошла мимо него к овальному зеркалу.
Блеск бриллиантов от Гарри Винстона уже раздражал ее. Глядя на свое отражение, Рейчел медленно сняла сережки. Эти драгоценности
Вот так же и с Дином было. Она внезапно осознала, что круг замкнулся. Ее лицо в зеркале мгновенно помрачнело – ирония судьбы стала предельно очевидной. С Лейном она оказалась одинока точно так же, как была до этого одинока с Дином, вынужденная довольствоваться жалкими остатками его времени и душевного тепла. И никакие сокровища мира не могли возместить ей украденной любви. Украденной снова. Да в чем же наконец ее вина? Почему никто не способен по-настоящему полюбить ее? Молча проклиная все на свете, Рейчел никак не могла расстегнуть застежку дорогого ожерелья, которое теперь словно душило ее.
– Подожди, я помогу тебе. – Рядом с ее лицом в зеркале появилось лицо Росса.
Она ощутила умиротворение, когда его теплые пальцы прикоснулись к ее шее. Рейчел вглядывалась в его отражение, словно сквозь туман видя лицо, красивое какой-то мальчишеской красотой, вспоминая бесшабашную улыбку, в которой часто изгибались эти губы, вспоминая, каким озорством мог лучиться влюбленный взгляд этих глаз… Она поймала себя на желании потрогать эти курчавые каштановые волосы, падавшие из-под ковбойской шляпы, чтобы почувствовать, так ли они густы и мягки, как кажутся в зеркале.
Рейчел стояла с рукой, поднесенной к горлу, чтобы не дать ожерелью соскользнуть вниз. И взгляд ее случайно упал на обручальное кольцо, которое когда-то надел ей на палец Лейн. Тогда оно означало для нее счастье и спокойствие. Теперь же не значило ничего – просто одна из безделушек, подаренных мужем для очистки совести.
Концы ожерелья наконец разъединились, и оно тяжелой змейкой повисло у нее на ладони. Сжав пальцами холодные твердые камни, она медленно отняла их от горла. Их равнодушный холод сменился в ту же секунду блаженным теплом губ Росса, прильнувшего к ее шее в долгом поцелуе. Содрогнувшись от невыразимого наслаждения, Рейчел повернулась к нему лицом. В эту минуту ей отчаянно хотелось быть любимой.
– Зачем ты сделал это? – Она все еще стискивала ожерелье в кулаке, в то время как кончики его пальцев неспешно путешествовали по ее оголенным плечам. Каждое его прикосновение таило в себе нежность и в то же время какую-то странную почтительность.
– Потому что люблю тебя, Рейчел. Давно уже люблю. Ты – мое вдохновение. Каждая моя песня о любви, сердечных муках, одиночестве – это песня о тебе. Я люблю тебя, – повторил он тихо, но в то же время твердо. – Не знаю, хорошо это или плохо – Бог рассудит, – но я хочу сейчас твоей любви. Если ты не хочешь этого, то лучше скажи сразу. Я не знаю, надолго ли хватит у меня сил сдерживаться, когда ты так близко и так хочется обнять тебя, любить, любить…
– Росс, пожалуйста, только не говори, что любишь меня, если ты на самом деле не чувствуешь этого. Иначе я не вынесу, – отрывисто выговорила она, сдерживая рыдания.
– Я люблю тебя, милая. Люблю твои синие глаза. – Он придвинулся к ней еще ближе, так близко, что Рейчел
– Да, – выдохнула она со слезами и жадно поцеловала его, исступленно прижавшись к нему, не в силах насытиться страстью, исходившей от него. Росс заключил ее в объятия. – Ты нужен мне, – прошептала Рейчел, скользнув губами по его гладко выбритой щеке. – Ты даже не представляешь, как нужен мне, Росс.
Бережно, как младенца, взяв ее на руки, он направился к двери в спальню. Рейчел изнемогала от его поцелуев. Все это было так похоже на сцену из фильма о любви – разница заключалась лишь в том, что это происходило с ней наяву. Это ее, а не какую-нибудь актрису, нес сейчас на руках мужчина, для которого она была самой любимой и драгоценной на свете.
Росс осторожно поставил ее на пол. Его нежные губы тихо прикасались к ее бровям и щекам. Эти поцелуи были легки, почти невесомы, как пух. Она дрожала, напуганная и в то же время возбужденная своим безрассудством, ощущая, как рука Росса скользит по ее открытой спине, нащупывая застежку. Звук расстегиваемой «молнии» отчего-то напомнил ей кошачье мурлыканье. Она и сама была похожа на кошку – мурлыкающую, трущуюся, требующую ласки.
Вечерний туалет из атласа и бархата медленно заскользил вниз – уверенные руки Росса помогли ей раздеться до конца. Изысканный наряд от Бласса бесформенной грудой лег у ее ног. Ей стало зябко, и она, стремясь согреться, нырнула ему под замшевую куртку, обвив его руками. Тепло его тела, сочащееся сквозь шелковую рубашку, было таким нежным, таким приятным…
Росс взял ее за подбородок, чтобы еще раз поцеловать в губы. Однако шляпа, съехавшая на лоб, помешала ему, и он небрежно кинул ее в угол полутемной комнаты. Сверкнув несколько раз в скудном луче света, проникавшем в спальню с улицы, серебряные побрякушки исчезли в темноте.
Он попытался стряхнуть куртку с плеч, и она ощутила, как заходили на его спине сухие, упругие мышцы. Зажмурившись, она упивалась этим ощущением, однако его властные руки отстранили ее, чтобы расстегнуть пуговицы на рубашке.
Увидев курчавые темные волосы, покрывавшие его грудь, Рейчел отвернулась и с замирающим от страха сердцем начала снимать нижнее белье. Она зашла слишком далеко, останавливаться было уже поздно. Да ей, честно говоря, и не хотелось останавливаться – просто было страшно стоять перед ним обнаженной. Страшно, что он разочаруется, увидев ее такой, какая она есть – без бриллиантов, без вечерних туалетов. Просто Рейчел, никем не любимая, никому не нужная…
Но если уж идти, то до конца. Она медленно повернулась к нему лицом, радуясь в душе тому, что он не может ясно видеть ее из-за полумрака. Росс затаил дыхание – Рейчел почувствовала это. Она робко подняла глаза, однако он опередил ее, припав к ее губам. Поцелуй был обжигающим, как огонь: властно раздвинув губы, его язык проник ей в рот. Росс был столь нетерпелив и страстен, что она была не в силах противиться его желанию.
Бережно перенеся ее на постель, Росс лег рядом. Его руки ненасытно блуждали по всему ее телу. Осторожные ладони обводили полукружья грудей, и соски затвердевали от прикосновения огрубевших кончиков пальцев. Эти руки были повсюду: вот они пробежали по ее ягодицам, заскользили по внутренней стороне бедер, вздрогнули от соприкосновения с ее горячей влагой. Это робкое проникновение заставило Рейчел встрепенуться всем телом, и ноги ее инстинктивно согнулись в коленях.