Наследство Эйдорфа
Шрифт:
14
С раннего утра у комендатуры появился паренек с тряпками и мылом. Он подскакивал ко всем подъезжающим машинам и предлагал помыть стекла или даже весь кузов. Поскольку шел снег, то протереть ветровое стекло требовалось всем. Шоферы платили по-разному: кто мелкой монетой, кто сигаретой, а кто и подзатыльником. Мальчишка ругался сквозь зубы, но продолжал предлагать услуги другим водителям.
Ганс, как обычно, подал машину к полдевятого, а без четверти девять «опель» остановился у крыльца комендатуры. Паренек с тряпкой подошел к автомобилю.
— Пока свободен, Ганс,
— Так точно, господин лейтенант!
— Протереть стекло? — подросток отполировал в воздухе воображаемую поверхность, справедливо больше надеясь на жест, чем на слова.
— Давай! — разрешил Ганс тоже жестом. Затем он уплатил мелкую монету и укатил.
Сунув заработок в карман, Юра отошел на противоположную сторону улицы.
— Видал? — спросил он у Петьки, болтающегося перед витринами магазинов и офицерского кафе.
— Это он?
— Точно, я слышал. Шофер по имени Ганс назвал его лейтенантом, да и машина марки «опель».
— Что еще узнал?
— Он приказал подать автомобиль к двенадцати, — припомнил Юрка. — Так что можешь отлучиться, а я еще покручусь минут двадцать, а то нехорошо бросать работу в самый разгар.
— Желаю успехов на новом поприще, — Петька покровительственно похлопал приятеля по плечу. — Сам виноват, что немецкий язык в школе лучше всех знал… Ладно, пойду насчет транспорта узнаю, на своих двоих нам за «опелем» не угнаться. Кирпич с Наткой собирались велосипед поискать.
За двадцать минут до полудня Юра снова появился на трудовом посту с тряпкой в руке. На его удивление он заработал кучу мелочи, марок на двадцать наберется. Правда, какие-то местные мальчишки обозвали его фашистским прихвостнем и бросили пару камней, но главное, что, не вызывая подозрений, он мог видеть всех офицеров, и Корф мимо не пройдет. Юра начал нервничать, но без пяти минут двенадцать через улицу появился Петька на велосипеде, а ровно в полдень из подъезда вышел лейтенант. Мальчишка мгновенно вырос рядом с капотом и повторил утренний жест. Ганс отрицательно помотал головой, но Юра услышал слово, произнесенное офицером: «гестапо». Едва машина уехала, как парень оказался на противоположной стороне.
— Он едет в гестапо.
Петька кивнул и, нажимая педали, скрылся в соседнем дворе. Велосипед медленнее машины, зато может проехать напрямую там, где никакой «опель» не протиснется. Юра вернулся на «работу», поболтался еще несколько минут, а потом отправился следом за Петькой.
По прямой ходу было минут пятнадцать, как и езды, но приходилось брести через сугробы и грязь. Петька, не изменяя себе, занял позицию напротив здания гестапо.
— Ты бы поближе подошел, — сказал Юра, — мне нельзя, меня видели.
— Я языка не пойму.
— Фамилию или имя все равно поймешь, давай!
Петька кивнул, принимая довод, выкрутил на передней шине ниппель и оседлал велосипед. Сделав крюк, он спрятался за афишной тумбой и стал ждать Корфа. Изнывая от безделья, друзья с трудом сдерживали свои деятельные натуры. Оказывается, ремесло сыщика не такое интересное, как описано в детективах. Почти через час появился на крыльце лейтенант в распахнутой шинели. Петька нажал на педали и, подкатив к «опелю», сделал вид, что вдруг заметил спущенное колесо. Машина стояла в стороне от караула
На улице стемнело, картошка в чугунке у Натки разварилась, а Петька все не появлялся. Все сидели и убивали время картами, а Даниил начал нервно ходить по подвалу, заложив руки за спину.
— Що ты как на прогулке, начальник? — прохрипел хозяин. — Хлопец у тебя боевой, вернется.
— То-то и оно, что боевой… А вокруг сплошные фрицы.
Наконец раздался долгожданный стук, и Костя впустил подростка с велосипедом.
— Такая зараза! — Петька в сердцах бросил свою машину. — Ведь на самом деле колесо спустило, пришлось на себе тащить драндулет.
— А мы волновались, — сказала Натка.
— Чего узнал? — сухо спросил Юра, чувствуя невольную вину от того, что не помогал товарищу.
— Я ж тебе показал, — напомнил Петька, садясь сразу к столу. — Есть хочу ужасно!
— Давай на руки солью, — предложила сестра.
— Ты мне показал, чтоб я домой шел, — сказал Юра. — Разве нет?
— Я показал, куда Корф едет, слово «хауз» почти единственное, что я понимаю по-немецки. Я проследил его до самого дома, так что теперь мы знаем его адрес. Это далековато от его службы, вернее, его служб, — Петька снова оказался за столом, радостно потирая руки. — Давайте есть!
— Каких служб? — не понял Даниил. — Корф работает в комендатуре, занимается шахтами.
— А Юрка вам разве не сказал?
— Чего? — недоуменно спросил приятель.
— Неужели ты не разглядел? А еще сыщик!
— Да в чем дело?
— Под распахнутой шинелью лейтенанта была черная форма, — сказал Петр, — Корф — гестаповец!
Даниил запретил пока ребятам следить за Корфом. Они и так узнали много, а риск, что тот заметит слежку, был велик. Раз он не коммерсант, надевший военную форму, а маскирующийся гестаповец, то опасен втройне. Похоже, Корф с самого начала охотился на подпольщиков, ждал, что они постараются устроить диверсию, и придумал себе хорошее прикрытие. Он даже сам провоцировал Валеру, предлагая заплатить за частичное разрушение оборудования. Ловкий черт! Если Ксанка постаралась надавить на него, то наверняка оказалась в гестапо. Коммерсант мог испугаться, что одалживал автомобиль партизанам, но для матерого гестаповца это просто элемент игры.
Петька чинил велосипед, Натка наводила порядок в подвале, Юрка, похоже, строил новые планы освобождения отца. За ним глаз да глаз нужен…
Вот ведь какая скверная история получилась: Даниил сам отправил сестру к этому Корфу, полагая, что это их единственная зацепка. Вышло, как когда-то в далеком 20-м, тогда он послал Ксанку к тетке Дарье, у дома которой Лютый устроил засаду. Тогда он пошел в станицу вслед за сестрой, и ее удалось спасти из рук сотника. Сейчас он явился следом за Оксаной в Юзовку, но сегодня перед ними не сотня врагов и даже не тысяча, а целая армия, не считая гестапо.