Наследство Найтингейлов
Шрифт:
Безжалостные слова продолжали звенеть в ушах Кэролайн, отдаваясь эхом; в глазах замелькали цветные круги, и она впервые в жизни потеряла сознание. Перед тем как погрузиться в черное небытие, она услыхала голос Норта: “Кэролайн!”
Глава 32
Маркус Уиндем, граф Чейз, сказал Норту:
— Не могу поверить, что позволил тебе вернуться в Корнуолл. И первое, что ты делаешь. — женишься и начинаешь смеяться и шутить, да так, словно рожден для этого. Куда девалась твоя мрачная меланхолия? Настоящее потрясение
Норт широко улыбнулся, обаятельно и чарующе, улыбкой, в которой не было и следа меланхолии.
— Что сказать тебе, Маркус? Я встретил Кэролайн, и, кажется, проклятая черная туча, всю жизнь висевшая надо мной, рассеялась, освободив из плена солнце. Стоит ей улыбнуться, и мне становится тепло и радостно.
— Странно, — заметил граф, глядя на жену. — Я знал Дачесс с самого детства и совсем не изменился. Она не сделала ни шага, чтобы улучшить мое настроение или характер. Возможно, мы оба с самого начала оказались слишком совершенными, а ты, Норт, всегда был угрюмым и скучным типом.
— Мой муж уверен, что обладает философским складом ума, — заметила Кэролайн графиня, в уголках губ которой играла легкая усмешка. — Иногда это приводит к довольно тяжелому недомоганию, по крайней мере для него.
— Не могли бы вы объяснить подробнее? — рассмеялась Кэролайн.
— Нет, пока нет, — покачала головой Дачесс. — Говорят, у вас здесь неприятности.
Она отставила чашку необыкновенно грациозным жестом, на мгновение возбудившим зависть Кэролайн.
Она искренне считала Дачесс самым прекрасным созданием в мире. Что же касается графа.., похоже, он и Норт старые приятели, чувствующие себя непринужденно в обществе друг друга, обменивающиеся шутками, остротами и колкостями, с тем фамильярным, грубоватым юмором, который так нравится джентльменам. Оба были высокого роста, атлетически сложены, уверенные в себе, но любящему взгляду Кэролайн Норт казался куда более великолепным образцом человеческой породы.
— Да, — кивнул Норт, — Кэролайн упала в обморок четыре дня назад, перепугала меня так, что я еле удержался на ногах. Я предупредил, что если еще раз вздумает выкинуть такое, просто придушу ее.
— И я с ним согласилась, — объявила Кэролайн. — Как унизительно быть такой противной плаксивой дурочкой!
— Почему вы потеряли сознание? — спросила Дачесс. Норт немного помедлил, словно не решаясь ответить, но в конце концов медленно выдавил;
— У нас немало трудностей, но важнее всего то, что у Кэролайн будет ребенок.
— Пресвятая матерь Божья! — воскликнула Дачесс, — как чудесно! Вы просто обязаны хотя бы раз потерять сознание во время беременности, Кэролайн. Поздравляю вас обоих! Маркус старается изо всех сил, чтобы снова привести меня в подобное состояние, если можно так выразиться. Нет-нет, Норт, не стоит чувствовать себя виноватым, и только из-за того, что упомянули при мне о ребенке. Видите ли, Кэролайн, у меня недавно был выкидыш, но я уже поправилась, А Маркус, как уже сказано, человек решительный и пойдет на все, чтобы добиться своего.
— Во всяком случае, прилагаю все
— Довольно, Маркус, — перебила Дачесс, спокойная, безмятежная и сдержанная, как шестидесятилетняя матрона.
— Ты смущаешь меня. Знаю, тебе нравится поддразнивать жену и ты добился в этом немалых успехов, но советую придержать свое остроумие, иначе для тебя это плохо кончится, когда мы останемся наедине.
Кэролайн, не в силах сдержаться, хихикнула, потому что огромный темноволосый мужчина, граф Чейз, ухмылялся жене, словно игрок с краплеными картами и выигрышной взяткой. Он даже энергично потирал руки.
— Вы даже представить себе не можете, — объяснил он Кэролайн, — на что она способна, кроме того как сидеть здесь с невинным видом и держать в изящных пальчиках тонкую чашечку. Да-да, глядя на нее, вы видите милое создание, никогда не повышающее голоса, и которому стоит лишь приподнять бровь, чтобы слуги начали суетиться, как бешеные, лишь бы угодить хозяйке. И все же она, именно она, вопила, швырнула в меня испанским седлом, едва не вышибла дух уздой, избила сапожком для верховой езды….
— Маркус, — повторила Дачесс, на этот раз далеко не так сдержанно и безмятежно, — повторяю, придержи язык, по крайней мере пока я не узнаю Кэролайн получше. Представляю, какое странное сложится у нее обо мне мнение, и все по твоей вине.
Норт, покачав головой, отставил рюмку с бренди:
— Кэролайн, дорогая, ты скоро привыкнешь к Маркусу. Что же касается Дачесс, я узнал, что она столь же верный друг, как и Маркус, хотя не отличается возмутительным и беспардонным характером, присущим ее мужу, что вполне естественно, поскольку она леди, а не полоумный похотливый козел.
— И я все это должен терпеть? — осведомился Марк, награждая Норта тычком в плечо.
— Хорошо, если уж ты так настаиваешь, готов отказаться от слова “похотливый”.
— Что ты думаешь, Дачесс? — спросил граф у жены.
— Козел не совсем то животное, которое бы выбрала я, но не настолько уж и плохое. Это говорит о том, что Норт знает тебя достаточно хорошо.
— Ну а я считаю Норта богом, — вмешалась Кэролайн. — И поскольку Маркус — его лучший друг, мы должны найти более благородное определение, чем козел. Как насчет пантеры?
— Скорее сам дьявол, — заметил граф, — а я, по вашей логике, должен стать его приспешником.
— Мужчина, которого сравнивают с дьяволом.., звучит довольно романтично, — заметила Дачесс. — Вы не согласны, Кэролайн? По-вашему, Норт все же бог?