Наследство Пенмаров
Шрифт:
– Но ведь ты не можешь меня любить!
– Могу, я ничего не могу с собой поделать. – В ее глазах опять заблестели слезы. – Я раньше не встречала никого, похожего на тебя. Ты, Марк, так отличаешься от молодых людей, которых я знала в Девоне. Ты такой умный, так полон энергии и… у тебя есть цель. Даже просто быть рядом с тобой – это так волнующе и ново. Тебе не понять, что значили для меня дни, проведенные с тобой. Это были самые замечательные дни за всю мою жизнь.
Я полыхал краской смущения, не находя слов из-за угрызений совести.
– Не сердись на
– Я не сержусь на тебя, Роза, – сказал я. – Не сержусь. – Стыд мучил меня так, что я едва мог находиться с ней в одной комнате. – Но я некрасив! – сказал я сердито, желая, чтобы она меня возненавидела, желая ее презрения, чего-нибудь, чем я мог бы облегчить накатившее на меня чудовищное чувство вины. – Я уродлив! Я слишком толст! Во мне нет даже обычной привлекательности! Как я могу тебя волновать?
Она смотрела на меня, щеки ее были мокры от слез, губы дрожали, но, несмотря на это, я увидел, как в уголках ее губ задрожала улыбка.
– Да? – произнесла она. – Я не заметила. Мне твоя внешность всегда казалась великолепной. Я никогда не считала тебя некрасивым.
Я открыл окно и перегнулся через подоконник. Свежий воздух охладил мне лицо. Далеко внизу над гаванью кружили чайки, легко взлетая в небо над узкими улочками города.
Ее рука тронула мою.
– Марк, мне нужно идти, пока миссис Трин не обнаружила моего отсутствия. Прости, что я была несдержанной и печальной. Я очень благодарна тебе за то, что ты приехал мне помочь.
После этого я мог только извиниться за слова, прозвучавшие, вероятно, грубо или рассерженно.
Проводив Розу до дома Тринов, я остановился у ворот, чтобы поцеловать ее на прощание.
– Помни, тебе не о чем беспокоиться, – сказал я в последний раз за тот вечер. – Обещаю, я позабочусь о тебе. Не надо больше волноваться.
Она с трудом улыбнулась. К этому времени лицо ее осунулось от изнеможения, но, когда я открыл рот, чтобы сказать, что волнуюсь за нее, она, не произнеся ни слова, повернулась и пошла по подъездной аллее к дому.
Врач в конце концов подтвердил, что она беременна. Я сразу взялся за осуществление своих планов и подготовил отъезд Розы из Сент-Ивса, написав письмо якобы от имени моей матери и отправив его Розе с соответствующей вежливой припиской, в которой сообщалось, что она может показать его миссис Трин. После этого я выкинул Сент-Ивс из головы и отправился в Пензанс, чтобы поделиться своими проблемами с Майклом Винсентом.
Он был бледен, словно провел долгие часы за неблагодарной работой. Серые глаза покраснели, и я впервые заметил, что волосы у него редеют на висках.
– Как дела? – спросил я без особого интереса. – Давно тебя не видел. Как поживает Кларисса?
Он пожал плечами:
– Я давно не был в Пенмаррике.
Так вот оно в чем дело. Клариссе прискучил бедный провинциальный юрист, и она обратила свое внимание на другой предмет. Мне стало жаль Винсента. Договорившись об обеде, я оставил его заниматься делами и увидел только через два часа в таверне,
Как только мы уселись, я принялся решать сложную задачу, которую перед собой поставил: мне нужен был совет, но я не хотел рассказывать ему много. Зная, что он хорошо знаком с Пензансом, я спросил, где мне найти приличные, но недорогие комнаты для Розы, и, как я и предвидел, он смог дать несколько ценных советов. Но его любопытство было разбужено, и я понял, что мне следует объяснить ему, что комнаты мне нужны для подруги, которая имела несчастье попасть в затруднительное для женщины положение.
Его глаза округлились.
– Боже мой, – произнес он наконец, – ну вы, Пенмары, и даете! Недавно нам пришлось откупаться от одной из любовниц Харри. Она услышала о его помолвке с Джудит Карнфорт и попыталась доставить ему неприятности.
– Меня зовут не Пенмар, – сказал я, быть может, слишком резко. – Мое имя Касталлак. А Харри вообще не в родстве со мной. Он приемный сын Жиля, а на самом деле племянник его жены.
– Да, я знаю. Я…
– И если уж говорить начистоту, Винсент, ты не должен был рассказывать мне эту историю про любовницу Харри. Мне казалось, что юристы должны хранить подобного рода сведения в тайне.
– Да… да, прости. Ты совершенно прав. – Он выглядел осунувшимся. – Боюсь, сейчас во мне слишком много горечи по отношению к Пенмарам. Не слушай меня. Но, Касталлак, что это за женщина, эта твоя подруга? Как это случилось? Что ты собираешься делать, если узнает отец?
– Он не узнает, потому что ты единственный человек, которому я собирался об этом рассказать.
Одна мысль о том, что отец может узнать о моем романе с Розой, заставляла меня холодеть от ужаса. Я рассказал Винсенту так мало, как только смог, но он все равно был потрясен до глубины души. Было ясно, что он считал меня обязанным жениться на Розе, чтобы исправить положение, и не одобрял мою практичную, но неджентльменскую позицию.
После обеда я проводил его до офиса. Стоял серый денек конца сентября, и из гавани доносился запах лодок и рыбы. Стрелки часов на ближайшей церкви на холме показывали два часа, и я уже собрался попрощаться с Винсентом, когда позади нас раздался громкий цокот копыт, и, обернувшись, мы увидели Джастина Карнфорта. Он натянул поводья, остановился и прокричал нам:
– Касталлак! Винсент! Подождите секунду!
Мы едва не застонали. Разговоры с Карнфортом были утомительно односторонними и бесконечными, и, скорее всего, теперешний не обещал стать исключением.
– Как поживаешь, Карнфорт? – вежливо произнес Винсент, но, увидев выражение его лица, тут же добавил: – Что-нибудь случилось?
– Случилось? Боже мой! – Его лицо было темным от гнева. – Вы разве не слышали новости? Я так зол, что едва сдерживаюсь! Этот негодяй Харри Пенмар! Черт его побери, если я когда-нибудь до него доберусь…
– Что он натворил? – прервал я его, неожиданно заинтересовавшись. – Что стряслось?
От Карнфорта чуть искры не сыпались.
– Моя сестра… Джудит… его будущая жена…