Наследство Уиндемов
Шрифт:
Он тут же убрал руки.
— Что-нибудь еще, Дукесса?
— Если ты не перестанешь насмехаться надо мной, то тоже очень пожалеешь.
— Какие могут быть насмешки, Дукесса?
— Что ж, отлично. Теперь, мисс Гриншоу, вы подниметесь наверх, и Сэмпсон покажет вам вашу комнату.
Мисс Гриншоу рассмеялась. — Ну, милорд и миледи, полагаю, это ничья. Должна заметить, вы неплохо развлекли меня. В последние десять минут я смеялась больше, чем в прошлом году в “Друри Лейн”. Подумать только, его сиятельство еще и заплатил мне за те десять минут, что я прохохотала здесь. А вы, миледи, были так
3
Селеста (лат.) — небесная.
— Что ж, всего одна ночь. Прекрасно, — ответила ей Дукесса. — Вы слишком хороши собой, чтобы оставаться здесь дольше. Я прослежу за тем, чтобы его сиятельство не выходил сегодня ночью из своей спальни. У нас прекрасный повар, а после ужина вы сможете развлечься с нашими американскими родственниками.
Мисс Гриншоу, усмехнувшись, стала подниматься по лестнице. Она выглядела более элегантно и соблазнительно, чем Дукесса.
Марк едва сдерживался от смеха. Неожиданно он привлек Дукессу к себе.
— Ты можешь быть очень свирепой. Бедные Спирс и Баджи! Они даже вообразить такого не могли. Хотя нет, Мэгги готова была держать пари, что ты превратишься в засохший сучок, а Баджи уверял, что ты вышибешь дух из него бренного тела. Спирс же посмеивался и доказывал, что такие шуточки недостойны моего сиятельства, графа Чейза.
Какое-то время Дукесса смотрела на него, не отрываясь, а потом вдруг кинулась исследовать те места его тела, куда попала своим ботинком.
— Я не поранила тебя, отвечай?!
— О да, я с ума схожу от боли в боевых ранах, нанесенных твоей рукой!
Она стояла, прижавшись к нему всем телом.
— Но, Дукесса, это уже становится чересчур интимным. Не забывай, что мы здесь не одни. Нас может осудить мистер Биргс, например, который и без того недоволен твоим поведением. Ты ведь испортила его розовые кусты. Не стоит еще больше раздражать его.
— Да, я знаю, что он поблизости, — сказала она, приподнимаясь на носки туфель и целуя его в губы. Оторвавшись от губ, она стала целовать его подбородок, скулы, ухо. — Мне никогда не надоест любить тебя, Марк.
— Думаешь, ты можешь надоесть мне? Стоит лишь вспомнить, как ты стянула с ноги ботинок и принялась колотить меня. Мог ли я ожидать подобной атаки? У тебя еще, наверное, немало сюрпризов в запасе?
— Ах, леди в таких случаях хватает первое, что попадается под руку!
Глава 23
Дукесса лежала в полумраке, разглядывая тени в комнате и ожидая Марка. Она слышала, как муж вышел несколько минут назад. Должно быть, развлекается в компании Тревора и этой нанятой Селесты — Энн. Вечер был очень оживленным. Марк представил мисс Гриншоу как совсем дальнюю кузину. Все были очень довольны, шутили и развлекались, не забывая отдать должное
— Не понимаю я этой веселости, совершенно ясно, что присутствие здесь нашей очаровательной гостьи означает чей-то провал. Или она не ощущает неловкости? Бастард может проглотить все что угодно.
Марк вздрогнул, но быстро взял себя в руки.
— Ax, дорогая тетя Вильгельмина, вы правы, эта гостья находится здесь под моим покровительством. Я приберегаю ее на тот случай, если мне вдруг взбредет в голову избавиться от Дукессы. Но скажите, как она вам? Вы одобряете мой выбор?
— О, она хорошо воспитана, это сразу заметно. Я готова рассматривать ее как потенциальную невесту для Тревора или Джеймса. Мисс Гриншоу, обладаете ли вы достаточным приданым, чтобы претендовать на руку и сердце членов семьи Уиндем?
Всеобщее веселье усилилось при этих словах, одна лишь тетя Вильгельмина оставалась серьезной. Хорошо по крайней мере, что за столом не было Близнецов и Урсулы.
Даже если случай с Селестой был шуткой, особых поводов для веселья у Дукессы действительно не было. Ничего не изменилось, она носила ребенка, которого ее муж не хотел. Сейчас, в этот поздний час, она все еще была одна.
Когда смежная дверь наконец открылась, она почувствовала лишь пустоту и ноющую боль внутри. Этот веселый вечер совершенно обессилил ее.
— В чем дело? — спросил Марк, присаживаясь на край постели. — Неужели я недостоин какого-нибудь приветствия или улыбки?
Она с трудом удерживала глупые слезы.
— Улыбка есть, ее просто не видно. — Он поднес к ее лицу свечу.
Дукесса поспешила отвернуться, но он быстро взял ее за подбородок и снова повернул к себе. Лицо его вдруг стало мрачным.
— Только не плачь, Дукесса! Я предпочитаю, чтобы ты кричала на меня. Слезы — это очень скучно.
— Возможно, тебе понравилось бы больше, если бы я выстрелила в тебя? Ладно, оставь. Все это пустяки.
Он усмехнулся. Она знала, что он не отстанет, пока не докопается до причины ее слезливого настроения. Дукесса села в постели и обняла его.
— Пожалуйста, Марк, забудь о том, что ты не хотел меня, что я женила тебя на себе, забудь о моем отце и о том, что ты не хочешь моего ребенка! Только целуй и люби меня.
Какое-то время он молчал, а потом она ощутила его ответную ласку. Скоро он был уже в ней, и она задыхалась от наслаждения.
— Ты женщина, в которой все устроено специально для меня. Знаешь об этом, Дукесса? Ты только моя. Почувствуй нас вместе. Я никогда не думал, что такое возможно. Наслаждайся этим, Дукесса!..
Она так и делала, ощущая себя уже не один раз переполненной и опустошенной его лаской. Его близость бесконечно волновала ее, наполняя чувством безграничной любви. Казалось, оно пришло откуда-то извне и теперь управляло ею всецело, нисколько не завися от нее. Чувство древнее, как земля или как космос, окружающий землю.
Марк заснул, обнимая ее. Голова Дукессы лежала у него на плече. Она тоже хотела заснуть, но сон все убегал от нее. Она думала о своем ребенке. То, что она носит в себе ребенка Марка, казалось ей невероятным, чуть ли не волшебным.