Наследство Валентины
Шрифт:
– Риальто без труда побьет Тинпина на скачках в субботу. О Господи, за кого же мне болеть? Об этом я и не подумала.
– Как ты себя чувствуешь? – осторожно осведомился Джеймс.
– Великолепно. Что мне делать, Джеймс? Я уже не говорю о Фра Таке и Мисс Луизе. Я сама ее обучала. Ей почти три года. Вполне готова для скачек! Она...
– Джесси, после смерти отца мы станем владельцами фермы.
Джесси осеклась и уставилась на мужа:
– Он оставляет нам все? Но отец мне ничего не сказал.
– Нет,
– Но Гленда очень хорошенькая. Совсем не то, что я.
– Напрашиваешься на комплимент, Джесси?
Джесси наградила его долгим задумчивым взглядом.
– Кажется, ты прав, Джеймс.
– Вот и прекрасно. Я хочу, чтобы моя жена знала – она только моя, и лучше ее нет на свете.
Джесси отнюдь не была в этом уверена, но предпочла снова согласиться.
– А как насчет дома? И что будет с мамой?
– Дом переходит в ее пожизненное пользование. Потом его наследуем мы. И тут возникает проблема. Наши поместья не граничат. Мы не можем просто разрушить ограды и соединить земли.
– Придумаем что-нибудь. Не волнуйся понапрасну, Джеймс, – утешила его Джесси.
К ней вернулась прежняя энергия, и Джеймс неожиданно обрадовался. Только бы их малыш перестал мучить свою маму!
– У нас будут деньги на благоустройство Марафона? – нахмурившись, спросила Джесси, разглядывая свои затянутые в перчатки руки.
– Да. Много.
– Прекрасно! – удовлетворенно улыбнулась она и взяла его под руку. – Папа спросил меня, чего я хочу, и я рассказала, что мы с Дачесс решили заново обставить дом, и поэтому нуждаемся в деньгах. Странно, что он ничего не сказал мне про ферму.
– Подобные вопросы чаще обсуждаются мужчинами, Джесси. Твой отец верно поступил, поговорив сначала со мной. Удивительно, что он вообще завел с тобой речь о деньгах.
– Он объяснил, что все это я заработала, потому что последние шесть лет была его лучшим жокеем. А потом обнял и поцеловал меня. Я очень люблю отца, Джеймс. И не хочу, чтобы он умирал. Бог с ней, с фермой.
– Как ты можешь быть такой милой при столь надоедливой мамаше?
Джесси весело рассмеялась.
Вернувшись в Марафон, они не заметили никакого столпотворения, что само по себе уже было облегчением. Однако в гостиной восседала мать Джеймса, облаченная в фиолетовые шелка. Компанию ей составлял граф.
«Дачесс, должно быть, улизнула», – с завистью подумала Джесси и, расправив плечи, вошла в гостиную под руку с Джеймсом.
– Сын мой! – театрально воскликнула Вильгельмина, величественно протягивая руку для поцелуя.
– Матушка.
Джеймс почтительно приложился к руке со вздувшимися старческими венами.
– Удивлен
– Я не могла ждать. Слишком давно тебя не видела. Сказала Урсуле, что сегодня ужинаю с тобой. Она и Джиффорд приедут завтра.
«Прекрасно, просто прекрасно», – снова подумала Джесси, гадая, как же ей пережить этот вечер в обществе свекрови и ни разу не выскочить из-за стола, когда тошнота станет нестерпимой.
Когда Дачесс вошла в гостиную, стройная и элегантная, настоящая юная графиня в модном бледно-желтом платье, Вильгельмину буквально распирало от возмущения.
– Вы все еще здесь? Я молила Бога, чтобы вы растворились в воздухе! Ничуть не возражаю против присутствия вашего милого мужа. Его единственный недостаток в том, что у него не было иного выхода, кроме как жениться на вас. Он превосходный человек, если не считать того, что вместе с вами захватил все, принадлежавшее мне. Но терпеть еще и вас... не намерена! И не допущу этого! Хоть бы вы сдохли во сне!
– Что вы сказали, мэм? – охнула Джесси.
– О, я лишь пожелала, чтобы у Дачесс никогда не было причин вздыхать и плакать.
– Благодарю вас, мадам, – кивнула Дачесс, наградив родственницу сияющей невозмутимой улыбкой. —
Баджер сильно уповает на то, что вы отравитесь приготовленной им едой.
– Да как он смеет!
– Но почему, мадам? Баджер просто надеется, что, отведав его стряпни, вы отправитесь домой в превосходном настроении.
– Вижу, вы нисколько не изменились, – поджала губы Вильгельмина.
Огромная грудь бурно вздымалась под темно-фиолетовым шелком.
– Вам не пристало издеваться над старшими, леди! Я не посмотрю, что вы графиня! Вы не заслужили этот титул! Расчетливая особа! Авантюристка! Охотница за состоянием! Все знают это, даже ваш бедный муж, хотя он и женился на вас семь лет назад!
– Я думал так же, – согласился Маркус. – Прекрасно сказано, мэм. Однако поскольку я уже женат на этой девице, не могу же я теперь просто швырнуть ее в колодец и посему должен защищать свою жену изо всех жалких сил. А потому, мадам, позвольте заметить, что я был бы очень рад, вздумай вы броситься с самой высокой скалы.
– О, нет, нет! Что вы говорите, милорд?!
– Я? О, лишь то, что был бы очень рад, вздумай вы броситься с самой высокой скалы!
Миссис Уиндем ошеломленно уставилась на него. Воцарилась мертвая тишина. Все воззрились на Маркуса, который выглядел безупречно вежливым джентльменом, настоящим аристократом.
– Но это делается не так, – прошипела миссис Уиндем. – Вы должны найти сходное по звучанию слово, чтобы отделаться банальным замечанием.
– О, кажется, я ни на что не годен! Мне никак не научиться! – покачал головой Маркус, стряхивая невидимую пылинку с рукава.