Наставление в христианской вере, т.4
Шрифт:
В прошлом среди верующих был принят обычай: дабы избежать судебного разбирательства, стороны в случае спора просили своего епископа рассудить их, ибо не сомневались в его мудрости и честности. Так епископы часто оказывались в роли третейского судьи. И хотя это не доставляло им удовольствия, они, по свидетельству Августина (Августин. Толк. на Пс 118, проповедь 24, 3 (MPL, XXXVII, 1570)), соглашались нести это бремя, чтобы помочь верующим избежать обращения в суд. Но преемники первых епископов превратили это добровольное судейство, имеющее целью исключительно удержание сторон от формального разбирательства, в ординарную юрисдикцию.
Сходным образом города и области, подвергавшиеся притеснениям и опасностям, вверялись патронажу своих епископов, чтобы те были им защитниками и покровителями. А преемники этих епископов с помощью различных ухищрений добились протектората, господства и сеньориальных прав над этими городами и областями. Кроме того, никто не может отрицать, что значительную часть того, чем владеют
Что касается светских правителей, добровольно предоставлявших юрисдикционные права епископам, то их побуждали к этому различные мотивы. Но как бы благочестиво ни выглядела их щедрость, она не пошла на пользу Церкви, а подорвала, точнее, уничтожила её изначальную подлинную целостность. Со своей стороны, епископы, злоупотребляя этой неразумной щедростью государей, вполне обнаружили собственное лжеепископство. Ведь если бы в них оставалась хоть искра апостольского духа, они ответили бы словами св. Павла: «Оружия воинствования нашего не плотские, но духовные» (2 Кор 10:4). Они же поддались слепой алчности и тем погубили и себя, и своих преемников, и Церковь.
11. В конце концов папа, не довольствуясь уже графствами и герцогствами, наложил лапу сперва на королевства, а затем и на саму Западную империю. А чтобы под благовидным предлогом сохранить за собой обладание ею, добытое обманным путём, он ссылается то на божественное право, то на Константинов дар, то на что-нибудь ещё.
В ответ я вслед за св. Бернаром прежде всего скажу, что на каком бы основании папа ни называл себя императором, в любом случае таким основанием не может быть апостольское право. Ибо св. Пётр, говорит св. Бернар, не мог передать того, чем не обладал, но оставил своим преемникам то, что имел, а именно - попечение о Церкви (Бернар Клервоский. О рассмотрении, Евгению, III, II, 6 (MPL, CLXXXII, 748 a-b)). И св. Бернар добавляет: «Коль скоро Господь и Учитель говорит, что не поставлен судьёй над двоими, то служитель и ученик не должен считать недостойным, что не поставлен судьёй надо всеми» (Там же, I, 6-7 (MPL, CLXXXII, 736a)). Св. Бернар здесь имеет в виду не земной суд, так как добавляет, обращаясь к папе: «Итак, ваша власть - не над владениями, а над грехами, ибо вы получили ключи от Царства Небесного не для того, чтобы стать важным сеньором, а для того, чтобы исправлять пороки. Какая власть представляется вам большей - отпускать грехи или разделять владения? Между ними нет сравнения. Земное владычество имеет своих судей земных королей и князей. Зачем вы вторгаетесь в чуждые пределы?» (Там же (MPL, 736 a-b))
И ещё: «Вы были поставлены выше прочих людей, но, полагаю, вовсе не для того, чтобы господствовать. Поэтому, что бы вы ни думали о себе, вам надлежит помнить, что ваше звание подразумевает служение, а не господство. Поймите, вам нужен заступ, дабы возделывать виноградник Господень, но не скипетр». Далее: «Очевидно, что всякое земное господство воспрещено апостолам. Осмелишься ли ты узурпировать звание апостола, господствуя? Или узурпировать господство, восседая на апостольском престоле?» (Там же, 10-11 (MPL, CLXXXII, 748b)) И наконец, в заключение: «Апостольство таково, что любое господство апостолам воспрещено, а предписано служение».
Но хотя всё сказанное св. Бернаром есть чистая и несомненная Божья истина (так что если бы он этого не сказал, всякий знает, что это так), папа не постыдился на соборе в Арле провозгласить в своём указе, что суверенная власть двух мечей принадлежит ему одному в силу божественного права (Бонифаций VIII, булла «Unam sanctam» («Единая святая») Friedberg, II, 1245).
12. Что касается Константинова дара, то всякому сколько-нибудь знакомому с историей того времени человеку очевидна не только лживость и недостоверность этой выдумки, но также её абсурдность и нелепость. И помимо чисто исторических документов, у нас есть достаточно свидетельств св. Григория, жившего почти четырьмя столетиями позже. Всякий раз, когда св. Григорий говорит об императоре, он именует его своим милостивым господином, а себя - его недостойным слугой (Григорий Великий. Свод посланий I, послание 5; Свод посланий IV, послание 20; Свод посланий III, послание 65 (MPL, LXXVII, 450, 689, 663)). Но в одном месте он обращается к императору с такими словами: «Пусть наш государь и господин не гневается на епископов, ибо имеет над ними земную власть, но по благому размышлению правит ими таким образом, чтобы оказывать им честь ради Того, чьими служителями они являются» (Там же, V, послание 40 (MPL, LXXVII, 766)). Как видим, св. Григорий ставит себя на уровень простого человека, такого же подданного, как все остальные: ведь он говорит здесь о своём деле, а не о чужом. И ещё, в другом месте: «Уповаю на Бога всемогущего, что Он дарует вам долгую жизнь и по милости Своей будет править нами под вашей рукой» (Там же, послание 21 (MPL, LXXVII, 750)). Я упоминаю эти высказывания не ради самих рассуждений по поводу Константинова дара, но лишь для того, чтобы мимоходом показать читателю, что притязания папы на императорский титул - просто детская сказка.
Тем большее бесстыдство явил папский библиотекарь Августин Стевхус (Стевхюс), упорно и горячо отстаивавший безнадёжное дело, чтобы угодить своему хозяину. Лоренцо Балла ещё раньше убедительно опроверг эту басню, как подобает
13. Для тех, кто желает узнать об истоках этой вымышленной императорской власти, следует заметить, что не прошло ещё и пятисот лет с тех пор, как папы были подданными императора и ни один папа не всходил на престол без воли императора. Положение изменилось при Григории VII (время понтификата: 1073-1085). Он и сам намеревался так поступить, а безрассудство императора Генриха IV предоставило ему соответствующий повод. Этот Генрих совершал множество дерзких, из ряда вон выходящих поступков, в том числе имел обыкновение продавать германские епископства или раздавать их своим придворным как добычу. Поэтому у Гильдебранда, то есть будущего папы Григория, конфликтовавшего с императором, оказался вполне благовидный предлог для мести. Под видом защитника правого и законного дела, воителя против святотатства императора он сумел привлечь себе в помощь многих. С другой стороны, император Генрих по причине дурного правления не пользовался любовью большинства князей. В конечном счёте Гильдебранд, принявший имя Григория, обнаружил свою низость и нечестие, и многие из тех, кто был с ним в заговоре, покинули его. Однако в результате своей политики он добился, что его преемники не только освободились из-под власти императора, но и подчинили его себе. К тому же случилось так, что многие императоры более походили на Генриха, чем на Юлия Цезаря, так что укротить и приручить их не составляло труда. Они предпочитали сидеть дома и беззаботно проводить время, когда следовало решительно пресечь день ото дня растущие алчные притязания пап.
Итак, мы видим, что скрывается под пресловутым «Константиновым даром», на основании которого папа доказывает свои права на обладание Западной империей.
14. С тех пор папы не прекращают охоту за сеньориальными и юрисдикционными правами, прибирая к рукам чужие владения при помощи то хитроумных уловок, то беззакония или войны. В конце концов им удалось подчинить себе даже город Рим, издавна хранивший свою свободу. И это произошло всего лишь сто тридцать лет назад, или около того (при папе Мартине V (Колонна) в 1420 г.). Короче говоря, постепенно папы поднимались всё выше, пока не достигли нынешней власти. Ради сохранения и увеличения этой власти они на протяжении вот уже двухсот лет (ибо это началось ещё до подчинения ими города Рима) сеют смуту в христианском мире, доведя его почти до полного разрушения.
Во времена св. Григория бывали случаи, когда распорядители церковного имущества по примеру светских правителей помечали его гербом как достояние Церкви. Св. Григорий на одном из поместных соборов сурово осудил этот мирской обычай. Он спросил присутствующих, не следует ли считать отлучённым от Церкви церковнослужителя, который совершил бы подобное, или отдавшего такой приказ епископа, или того, кто это допустит и не покается. Все ответили, что такой поступок заслуживает отлучения (Григорий Великий. Свод Посланий. Приложение V (MPL, LXXII, 1335)). Спрашивается: если уже предъявление клиром претензий на владение, по праву принадлежащее Церкви, является таким тяжким преступлением, то сколько же надобно отлучений, чтобы по заслугам покарать пап? Ведь в течение пятисот лет по их наущению вспыхивают войны, кровопролития, гибнут армии, уничтожаются страны и народы - и всё это ради одной цели: завладеть чужим имуществом! Очевидно, что менее всего они ищут славы Христу. Если бы они добровольно отказались от всей принадлежащей им светской власти, от этого не пострадали бы ни слава Божья, ни истинное учение, ни здоровье Церкви. Но их сжигает безумная жажда власти, и поэтому им кажется, что всё потеряно, если только они не правят с насилием и жестокостью, по слову пророка Иезекииля (Иез 34:4).
15. С юрисдикцией связаны привилегии, на которые притязает римский клир. Они находят несправедливым и оскорбительным, чтобы личные дела служителей Церкви разбирались светским судьёй, и полагают свободу и честь Церкви в том, чтобы клир был исключён из обычного порядка судопроизводства.
Между тем древние епископы, будучи ревностными защитниками прав Церкви, тем не менее не считали их умалением то обстоятельство, что в отношении гражданских дел они подлежали светскому суду. Например, император Константин беспрепятственно осуществлял свою власть над клиром. Обращаясь к епископам Никомедии, он заявляет: «Если кто-нибудь из епископов по собственному неразумию станет причиной беспорядков, его дерзость будет обуздана рукой служителя Божьего то есть моею рукой» (Феодорит. Церковная история, 19 (MPG, LXXXII, 966)). Валентиниан в одном из писем говорит: «Добрые епископы не хулят власти императора, а от чистого сердца соблюдают заповеди Бога, верховного Царя, и подчиняются нашим указам» (Там же, IV, 7 (MPG, LXXXII, 1134-1135)). Короче говоря, в то время все без исключения придерживались подобного убеждения.