Настоящая фантастика – 2019
Шрифт:
К вечеру, как обычно, похолодало. Когда солнце наполовину утонуло за западным горизонтом, Шардар осадил украденного поутру жеребца. На тысячи и тысячи пеших скитальцев лошадей приходилось всего два десятка. Владели ими лишь чудотворец и дюжина избранных. Когда становились лагерем у колодца или бьющего из-под земли ключа, коней поили раньше, чем людей.
Шардар спешился, огляделся по сторонам. Всюду, куда хватал глаз, был песок. Извечный, с младенчества знакомый песок. Унылый, однообразный, ненавистный,
Шардар стянул притороченный к конскому крупу шатёр убитого Глая. За ним – унаследованные от покойника бурдюки с пресной водой. Если расходовать экономно, их должно надолго хватить. Человеку, но не коню. Целый день Шардар гнал жеребца на юг. Без передышки, во весь опор, уходя от возможной погони. Ушёл. Теперь с запалившимся конём предстояло расстаться.
– Прости, – сказал Шардар вслух.
Он с маху рубанул жеребца клинком по горлу. Отскочил. С минуту, пока животное, хрипя, издыхало, стоял потупившись. Затем наскоро освежевал. Поставил шатёр и, когда окончательно стемнело, забрался вовнутрь.
Погони можно было больше не опасаться. Ночной ветер затянет песком следы. А вот смерти опасаться следовало бы. Хотя что толку от опасений, когда уцелеть явно не удастся.
Шардар сам плохо понимал, почему и зачем бежал, воспользовавшись обычной неразберихой, настающей, когда сородичи сворачивали лагерь. Что, сбежав, делать, понимал ещё меньше. Он лишь точно, наверняка знал, что отцовский шатёр больше не для него.
– Приходи вечером, как же, – вслух передразнил Шардар отсутствующего чудотворца и сложил в непотребном жесте пальцы. – Другого кого поищи.
По неведомым причинам убивать Шардара прилюдно чудотворец Клебан не пожелал. Но смертью он, бывало, наказывал за гораздо меньшие прегрешения, чем дерзость. К примеру, старому Иекилю избранные снесли голову, стоило тому усомниться, знает ли Клебан, куда именно ведёт народ. А хромого Шаеля зарубили за то, что распустил язык о каком-то племени, что живёт за большой рекой. Что, дескать, мужчины этого племени приветливы, добросердечны и рабов своих не обижают, а, наоборот, пестуют и кормят от пуза.
Большая река была где-то на юге. Мама рассказывала, что однажды, когда Шардар был ещё младенцем, народ вышел к речным берегам. И что слухи о живущем по ту сторону племени с тех пор и пошли. Как чудотворец обходился с теми, кто распускал эти слухи, Шардар видел воочию.
Может статься, до реки ему удастся добраться, если идти строго на юг, по солнцу. Тогда можно будет какое-то время прожить неподалёку от берега. Околеть от жажды там ему не грозит. О перспективе пересечь реку и сдаться в рабство Шардар и думать не желал. Не потому, что, как и любой сородич, не умел плавать – попросту умереть было не в пример лучше, чем стать рабом.
– Как это сбежал?! – Клебанов едва сдерживал гнев.
Дежурный опричник, опустив очи долу, явственно дрожал от страха.
– Не углядели, мой
– Ладно. Пошёл вон! – Клебанов выругался на английском, добавил русского мата, подавил желание пальнуть из разрядника опричнику в спину и нырнул под шатровый полог.
В одиночку в песках не выжить. Голод, жажда и дикое зверьё в считаные дни доконают любого. Клебанов задумался. С одной стороны, что ему за дело до этого паренька. Сотни таких, как он, уже полегли в песках, тысячи иных ещё полягут. С другой же стороны, этот Шардар – личность явно незаурядная. Вопрос – насколько.
До сих пор отважиться на одиночный побег не рискнул ни один из десятка тысяч скитальцев. Этот первый. Кто знает, когда родится на свет другой такой и родится ли вообще.
Клебанов решился. Он задействовал коммуникатор, послал запрос в бортовой компьютер наматывающего витки по орбите челнока. Четверть часа спустя тот отстрелил дюжину разведывательных зондов. Ещё через час беглец был локализован. Клебанов удовлетворённо кивнул и отправил новый запрос. Компьютер принял его, обработал и отдал команду: от челночного борта отвалил посадочный модуль.
До полуночи Клебанов занимался рутинной работой – брезгливо кривясь, выслушивал переданные через опричников жалобы и доносы. Назавтра по каждой и каждому из них предстоит разобраться. Иногда разбирательства заканчивались прощением, чаще поркой, в отдельных случаях казнью. Некогда Клебанова корёжило и мутило всякий раз, когда приходилось применять крайнюю, фатальную меру. Корёжило несмотря на то, что другого выхода не было – оставить паникёра и труса в живых означало угрозу проекту. Потом Клебанов привык.
На изломе третьего дня пути навстречу Шардару из-за бархана вымахнула стая пардов. Два могучих, с пятнистыми шкурами самца и гибкая, пластичная, с вкрадчивыми движениями самка.
На мгновение Шардар оцепенел от страха. Затем его подавил. Рывком сбросил с плеч походный баул с шатром и ломтями вяленой конины. Правой рукой выдернул клинок покойного Глая из ножен, левой – кинжал из-за пояса. Пригнувшись, замер. Самка, припадая к песку, не торопясь приближалась, самцы по широким дугам обходили с обеих сторон.
Это была смерть, неотвратимая, верная. В схватке с пардом один на один у Шардара были шансы. И ни единого против стаи. Пускай. Принять смерть следовало достойно.
– Давайте, – бросил хищникам Шардар. – Сожрите меня.
Миг спустя краем глаза он уловил движение за спиной. Резко обернулся, и подавленный было страх возник вновь, мгновенно переродившись в ужас. Сзади стремительно приближался ещё один хищник – горбатый и клешнястый исполинский паук. Настоящее чудовище, подобного которому ни Шардар, ни один из его сородичей отродясь не видывал. Четыре пары суставчатых лап скользили по песку, не оставляя следов, будто тварь была бестелесна. Иссиня-чёрная оболочка отливала на солнце глянцем.