Настоящая крепость
Шрифт:
Она пристально смотрела на него несколько мгновений, затем медленно кивнула. На самом деле это не было жестом согласия - по крайней мере, пока. Но это была уступка в знак понимания. Или, возможно, о начале понимания.
– Со временем, Оливия, - сказала Шарлиэн, - каждому человеку придется самому решать, как реагировать на ложь. Знаю, как отреагировала я, но никто не может предсказать, как отреагируют все остальные. Это одна из причин, по которой мы были так осторожны, когда дело доходило до решения, кому мы можем открыть правду.
– А если окажется, что вы были неправы,
– очень тихо спросила Оливия.
– Что происходит потом?
– Тот факт, что вы спросили, означает, что вы уже знаете ответ, - ответила Шарлиэн, ее голос был таким же мягким, но непоколебимым.
– Мы не можем - и не будем - притворяться по этому поводу. Одному Богу известно, сколько людей погибнет до того, как закончится эта борьба, и информация, которой Мерлин поделился с вами и Нарманом сегодня вечером, была бы разрушительной в руках сторонников Храма. Если бы вы были на нашем месте, что бы вы хотели сделать, чтобы это не дошло до них?
Снова повисла тишина, напряженная и хрупкая. Затем, к удивлению, Оливия Бейц улыбнулась. Это была слабая улыбка, но искренняя, - понял Мерлин.
– Я была замужем за Нарманом почти столько же, сколько живете вы, ваше величество, - сказала она.
– Все эти годы он делал все возможное, чтобы "защитить меня" от суровых реалий "великой игры". Боюсь, однако, что на самом деле он никогда не преуспевал в этом так хорошо, как думал, даже если у меня не хватило духу сказать ему, что это не так.
Она повернула голову, ее улыбка стала шире и теплее, когда ее глаза встретились с глазами мужа, и она сжала его руку. Затем она оглянулась на Шарлиэн и Кэйлеба, и выражение ее лица снова стало серьезным.
– Но после всего этого, конечно, я знаю, что бы вы сделали, и я ни на секунду не сомневаюсь, что Нарман поступил бы точно так же на вашем месте. Если уж на то пошло, - она спокойно посмотрела Шарлиэн в глаза, - я бы тоже так поступила. Так что, полагаю, это хорошо, ради всех нас, что вам не придется.
– Мы не будем?
– тихо спросил Кэйлеб, и Оливия покачала головой.
– Ваша светлость, если бы Нарман был склонен осудить вас как еретиков и демонопоклонников, он бы сделал это в тот момент, когда вы сказали ему, что сейджин Мерлин наблюдает "видения". Вам не нужно было говорить ему, что сейджин тоже летает по воздуху, и ему не нужно делать такие мелочи, как "о, дыши", чтобы он понял, что в нем работает нечто большее, чем догадывается храмовая четверка. С этого момента он знал, что Мерлин был "неестественным существом", и я не сомневаюсь, что предупреждение Писания о том, что такие вещи служат Шан-вей, прошло у него в голове. Это очень активный ум, знаете ли.
Она снова улыбнулась, качая головой Нарману, но одновременно умудряясь не отрывать взгляда от Кэйлеба, когда продолжила.
– Знаю своего мужа, - просто сказала она, - и хотя не сомневаюсь, что сейджин смог бы держать его под постоянным наблюдением, думаю, что ему удалось бы предать вас, если бы он решил, что вы с Мерлином действительно служили Шан-вей. Возможно, он и не пережил бы этого опыта, но он бы преуспел. И я думаю, теперь, когда вы узнали
Мерлин заметил, что лицо Нармана приобрело интересный оттенок розового, но пухлый маленький князь не дрогнул.
И насчет него она тоже права, клянусь Богом, - подумал Мерлин и мысленно покачал головой.
– Я бы сам так не подумал, когда впервые встретил его, но она права. Если бы он так думал, то сделал бы именно то, что она только что сказала.
– Как бы то ни было, - продолжала Оливия, - я в значительной степени верю в его суждения. Это не безошибочно, и он совершил свою долю ошибок. Но это несколько меньшая доля, чем у многих других князей, которых я могла бы упомянуть. И в этом случае, я думаю, мое суждение совпадает с ним.
Она посмотрела на Стейнейра.
– Ваше высокопреосвященство, я бы очень хотела получить возможность ознакомиться с некоторыми другими священными писаниями, о которых вы упомянули. Уверена, что когда я это сделаю, у меня возникнет множество собственных вопросов. Но я была готова довериться вам против Храма, когда ваш отказ от толкования Матерью-Церковью единственного известного мне Писания не был основан ни на чем, кроме веры. Возможно, сейчас вы просите нас поверить еще больше, но вы также предлагаете нам гораздо больше доказательств и подтверждений.
– Она пожала плечами.
– Без сомнения, кто-то вроде Клинтана все равно найдет всевозможные причины, чтобы отвергнуть их. Я уже решила, что он не поклоняется тому же Богу, что и я, так что для меня это не проблема.
Мерлин почувствовал, что расслабляется, когда понял, что она имела в виду каждое слово. Он оглядел сидящих за столом и увидел, что его собственная реакция в большей или меньшей степени отражается на лицах каждого из присутствующих. Кроме, возможно, Нармана.
Князь Эмерэлда не смотрел на Мерлина Этроуза. И даже не на его императора и императрицу. Нет, он смотрел на кого-то гораздо более важного, чем любая из этих августейших особ.
Он смотрел на свою жену, и на этот раз, когда его глаза встретились с ее глазами, в выражении его лица или эмоциях вообще не было никакой настороженности.
VI
Гостиная князя Нармана, императорский дворец, город Черейт, королевство Чисхолм
– Доброе утро, ваше высочество.
– Да, это так, не так ли? Утро, я имею в виду.
– Нарман Бейц выглянул из окна дворца на зимний серый чисхолмский день и вздрогнул.
На самом деле было не так уж и рано, - размышлял Мерлин, - но опять же, Черейт находился на четыре часовых пояса восточнее Эрейстора. Конечно, Нарман наслаждался довольно длительным путешествием, так что у него было достаточно времени, чтобы сбросить свои внутренние часы. Что привело Мерлина к печальному выводу, что князь Нарман просто не был тем, кого прискорбно веселые люди на Старой Земле упорно называли "жаворонком".