Настоящая любовь

Динаев Дино

Красов с чувством будущего торжества смотрит на меня:

– Поставь что-нибудь.

Единственная розетка у доски. Сан Саныч в нее включает модель Земли и луны, и тогда все начинает с треском вращаться. Мы устанавливаем колонки, разматываем провода, я включаю андроид в сеть.

– Неужто заиграет?
– пацаны сомневаются.

– Врубай, Марик!
– подмигивает Красов.

И я врубаю. Выбор установлен свободный, я даже не знаю, что зазвучит.

И второй раз за день я вижу реальное воздействие на людей того, к чему они не готовы.

И дело не в том, что музыка громче или инструменты неизвестные. Хотя и это тоже. Но основной эффект заключается в качестве технологий, потому что, когда я нажал кнопку, в пахнущий свежей краской класс обычной советской школы 75-года вторглось нечто настолько непривычное, необыкновенно оформленное и чистое как слеза ребенка, что привычнее было бы появление динозавра.

По большому счету сам я лично ничего особенного не услышал. Что звучало, узнал по дисплею андроида. Обычный сборник в дорогу, песня Kaneki- Relationship. Грустные переборы навороченной электроники, неземные голоса, словно звучащие из космоса, и над всем этим грустные пассажи рояля. Все настолько неземное, непривычное, что на глазах выступают слезы. Низкий потолок класса словно раздвинулся, вмещая в себя невидимые своды, под которыми играли и пели далекие лунные музыканты.

– Баба какая-то поет!
– у Купы отвисла челюсть.

– Не баба, а женщина!
– Ишков дает ему подзатыльник.
– Безкультурщина! Вам бы только мимо унитаза ходить!

– Сам ты безкультурщина!

Они сбрасывают охватившую их неловкость привычным способом, небольшой потасовкой. Купа тыкает коленом в заднюю поверхность бедра, очень болезненная штука. Ишков жмет локтем Купе чуть ниже шеи в плечо, тот еще кайф. Успокоившись, просят поставить что -нибудь еще.

Я включаю что-то из того же сборника. Это оказывается Fraknals. Еще одна эпическая вещь. Одинокий женский голос на фоне гипнотического ритма.

На этот раз песня действует на пацанов не так угнетающе, и они реагируют довольно спокойно. Я в который раз убеждаюсь, что человек быстро адаптирующееся существо, и вряд ли оно возникло в природе естественным образом. Оно идеально подходит для некоторых задач. Например, склонен ничему не удивляться, а брать и использовать. В моем времени большинство народа представления не имеет, чем отличается ноутбук от нейтбука, но это не мешает им эксплуатировать их на всю катушку.

– А нормального ничего нет?
– спрашивает Купа.

– Нормального?
– ошарашенно переспрашиваю я.

Вот так опускают с небес на землю, наши далекие потомки, это я вам говорю.

– Ну орущего! Чтоб потрястись!
– пытается объяснить Купа.

Я представления не имею ни про орущих, ни под какие мелодии сейчас трясутся, и от фиаско меня спасает Ищея.

– Сейчас хмыри начнут подтягиваться, а мы еще парты не убрали!
– командует он.
– А ну взяли!

Парты в кабинете стоял древние, цельные и неподъемные. Седалище соединено со столом. Стол имеет откидные створки, которыми очень удобно хлопать.

Пацаны

оттаскивают парты в заднюю часть комнаты, одну пару ставят на другую. Им по 13-14 лет, но для своих лет они хорошо физически развиты. На самом деле эти пацаны одни из самых крепких в классе, исключая разве что Кирилла, но даже со скидкой на это, в моем поколении вряд ли найдутся такие крепыши. Они больше похожи на деревенских, чем на городских. Ну понятно. Молоко из коров, колбаса из мяса.

Я вдруг понял, что это могли быть и не мои воспоминания. Воспоминания совершенно чужого человека. И от этих мыслей мне стало неуютно, потому что совершенно не представлял, что от меня ждут в этом мире и что все это значит.

Со словами извинения за опоздание пришла Раиса Сергеевна, учительница французского языка. Ничего исключительного. В мое время учеников тоже не оставили бы одних. Присутствие учителя обязательно.

Стали подтягиваться остальные ребята. Пришел Юдаков Сережа, похожий на маленькую обезьянку. Он единственный из класса взлетит вверх по карьерной лестнице, будет заседать в правительстве. Откуда я это знаю? Я тоже взлетел высоко? Возможно, слишком высоко. Допустим, я космонавт, и меня награждали члены правительства. Одни лишь догадки.

Раиса Сергеевна придирчиво оглядывает наши приготовления через роговые очки. У нее круглая букля на голове, вылитая фрекен Бок. Но в школе ее обожают.

Потом поворачивается ко мне:

– Живов, мама не передумала переезжать? Жаль. Я хотела тебя на олимпиаду по французскому послать.

Ага, я и французский знаю.

– Са ва!

Она поправляет:

– Коман са ва!

– Я разговаривал с настоящими французами, они говорят только "Са ва"!

– Где это ты настоящего француза видал? Вальтанутый!
– кричит Юдаков.

– Чего ты орешь?
– осаживает его Раиса Сергеевна.
– Идти лучше мусор вынеси!

Потом мне:

– И где ты видел настоящих французов?

Я подумал, а чего мне скрывать. Это же сон!

– Когда наш завод, я хотел сказать папин завод, купила фирма Рено. Там еще японцы поначалу работали из Ниссана, но и их заставили говорить по- французски. Акцент у них еще тот. Купа по-французски лучше говорит.

Купа услышал:

– А если в рог? Чуть что сразу Купа!

Раиса Сергеевна сделала замечание:

– Чужие разговоры подслушивать нехорошо, Купцов! Марик, твой папа, наверное, за границей работает, в социалистической стране?

– Папа работает там, где уже нет ни одной социалистической страны!
– говорю.

– В Африке?
– спрашивает она.

– И в Африке тоже!

– Иностранный все равно не запускай. У тебя явные способности. Хотелось бы их проследить и развить. Жаль, что вы уезжаете.

– Я в гости буду приезжать. Часто. Еще надоем.

– Не знаю. В свое время, когда я сюда из Владимира приехала, тоже думала, что ненадолго, а осталась на 20 лет.