Настоящая

Кащеев Глеб Леонидович

– Заткнись! – нервно прикрикнул высокий. Он сам вздрогнул от того, что получилось так громко, с опаской оглянулся, скользнув по мне взглядом, глубоко вздохнул, набрался смелости и пошел дальше.

Когда вчера прогнала этого лопоухого, то думала, что уж точно обезопасила себя от всей окрестной детворы. Наивная. Похоже для них тут теперь как медом намазано. Дом с приведениями!

«Три, два, один», – посчитала я мысленно, закрыв глаза.

– Тут что, живет кто-то? – это высокий увидел мою постель. Вот почему ее видит, а меня нет, а? Как они вообще различают неподвижные

предметы, если живое видят только в движении? Эхолокацией пользуются, как летучие мыши?

– Ой… тут рисунок на полу какой-то! – вскрикнул младший.

Они видели лабиринт! Я внутренне возликовала и чуть было не захлопала от радости в ладоши. Значит, это не мой бред! Я не сошла с ума! Он существует на самом деле!

– Может пойдем отсюда? – начал канючить младший из мальчишек, – тут что-то не так. Может здесь секта какая собирается? Вон, пентаграмма на полу, – канючил пухленький. Старший все колебался, разглядывая выдавленные в полу линии.

Ну вот. Они не наклонились и не попытались поднять лежащие на углах звезды предметы. Значит не видели их. Как жаль! Почему линии видят, а тот же самолетик нет? Странно и непонятно. Все, что я хотела, уже выяснила, так что мне стало неинтересно наблюдать за ними. Настала пора выпроводить непрошенных гостей.

Шумно вздохнула и пошла к центру сарая, раздвигая руками висящие пленки и клеенки. Не знаю, видели ли они мой силуэт или для них все пришло в движение само по себе.

– Что это было? – пискнул толстый.

– В…ветер, – неуверенно ответил второй.

Мда. Мальчишки были то ли слишком смелые, то ли страшные тугодумы. Придется объяснить конкретнее. Наподдала ногой старое ведро у стены. В окружающей тишине это было как удар грома. Гремя, оно покатилось под ноги парней. Те все стояли на месте, выпучив глаза.

Подошла к старому пустому шкафу в углу сарая и медленно открыла скрипучую дверцу. Ржавые петли скрежетали так отвратительно мерзко, что даже у меня кровь в жилах стыла. Видеть, что именно издает такой звук мои гости никак не могли.

Этого хватило. Толстячок заорал как недорезанный поросенок и они бросились к выходу. Решила добавить страху, чтобы уже точно больше никто из их компании сюда не сунулся. Быстро подскочила к двери на улицу и с грохотом захлопнула ее прямо у них перед носом.

Высокий, кажется, заметил мое слишком стремительное движение, уставился куда-то в район моего пупка и теперь медленно кривился в гримасе страха. Выглядел он таким беспомощным и маленьким, что я даже пожалела его. Фокус с дверью, наверное, был лишним. Как бы ему штаны не пришлось теперь менять.

Хотя вот от него я меньше всего ожидала такой паники. Почему всегда так: тот, кто больше всех храбрится и подшучивает над страхами других, на поверку оказывается самым большим трусом. Высокий теперь истошно верещал как девчонка, выпучив глаза, стоя всего в двух метрах от выхода. Младший же, хоть и с гримасой страха на лице, шагнул к двери и дернул ручку. Та, понятно дело, открылась. Мальчишка выбежал на пляж и рванул по песку так, что только пятки засверкали. Его другу понадобилось еще три долгих секунды, чтобы осознать, что путь

свободен. С трудом переборола искушение опять перекрыть ему выход. Он так и помереть со страху может. Пусть бежит. Такой урок, думаю, надолго запомнит.

Как только сарай опустел, я снова громко хлопнула дверью. Это добавит им прыти.

Вернулась к своему лежбищу, села на него скрестив ноги и уставилась на пентаграмму. Тяжело вздохнула и погладила пальчиком крылья самолетика. Вроде бы мягкая тетрадная бумага, а как из камня сделана. О край даже порезаться можно.

Кто и что хочет мне сказать этими предметами? Я чувствовала, что лабиринт – это очень важная загадка. Возможно, что самая главная. Жаль только, что я совершенно не понимала, что с ней делать. Водила пальчиком по линиям, проходя узор снова и снова от предмета к предмету, но никакого толку.

Вспомнила сон с зеркалами и передернулась от страха. Может и впрямь я не настоящая? Или, может быть, вообще вот только что родилась? Вдруг меня до этого вообще не было, и вчера я просто появилась на полу этого сарая? Ведь все что про себя помню, так это то, чего точно не делала. Не видела моря, не летала на самолетах… хотя откуда я тогда вообще знаю, что такое самолет?

Окончательно запуталась, и поняла, что пока сижу здесь, ничего не добьюсь и не пойму. Может быть в большом городе моя память даст еще какие-нибудь подсказки?

Страх перед рептилоидами испарился вместе с убежавшими пацанами. Эти твари не опасны. Я для них невидимка, так что это скорее они меня бояться будут. Но, прежде чем идти в город, нужно искупаться. Море опять звало меня шелестом волн и сопротивляться искушению снова погрузиться в его ласковые объятия я не могла.

Сбросила одежду, даже не оглядываясь по сторонам – все равно никто меня не видит, что голую, что одетую. Вошла в воду и поплыла на середину залива. Вот, кстати. Плавать то умею. Плоховато, но движения то знакомые. Ведь научилась где-то. Хотя вроде новорожденные это от природы умеют. Откуда я это знаю? Тьфу, мозг вывихнуть можно.

Как только отплыла подальше от берега, вновь рядом замелькали темные силуэты. Дельфины настойчиво приплыли мешаться. И ведь они-то меня прекрасно видели. Один вынырнул и уставился прямо на мою физиономию.

«Крииия» – прощелкал зубастый клюв, а в моей голове возникло ощущение. Образ, который тяжело облечь в слова, потому что в нем было сразу много смыслов, – «Ты потерялась, отбилась от стаи, уплыла от всех».

Замерла на месте, изумленно глядя в черный лукавый глаз.

Дельфин со мной разговаривал. И, самое странное, я его понимала!

Глава 3

Держалась на воде на месте и разглядывала своего неожиданного собеседника. Как ему ответить то? Просто кивнула.

– Да, потерялась, – сказала вслух.

Ноль реакции. Смотрит и ждет.

Если от его треска в голове рождаются образы, может так же и отвечать надо? Закрыла глаза и попыталась вспомнить дом, маму, отца. Как всегда – ничего. Щемящая пустота. Наполнила мысли этой горькой тоской по воспоминаниям о родных и повторила.

– Да, я потерялась.