Настоящее в будущем
Шрифт:
В один прекрасный день Белль нашла то, что искала, и это побудило её к немедленным действиям. Мо очень удачно подвернулся под руку со своим визитом: его попросили на тридцать минут остаться в качестве надсмотрщика.
— Мам, можно с тобой, — с надеждой спросила Коль. — Пожалуйста! Ты не пожалеешь.
— Коль, нет, — мягко возразила Белль. — Я очень скоро вернусь. Просто передам кое-что твоему отцу и шерифу Нолану. Хорошо?
— Хорошо, — согласилась Коль, но душа не желала принимать это согласие как настоятельную рекомендацию к дальнейшему прозябанию.
Когда Белль скрылась из виду, Коль выждала немного, обманула
— Бежим! — крикнула девочка, дергая Коль за руку. — Бежим быстрее!
— Тебя все ищут, — рассеяно сказала Коль.
— И если мы сейчас не убежим, то никогда не найдут!
И они побежали, побежали изо всех сил, которых у девочки было немного. Девочка была без обуви, в одних грязных джинсах и футболке, истощённая и измученная. Неудивительно, что долго бежать она не смогла, споткнулась и упала, расшибла себе пальцы на ноге. Теперь настала очередь Коль её дергать и тянуть, но было поздно. Перед ними возник человечек с самым уродливым лицом, которое ей приходилось видеть в жизни. Было впечатление, что когда-то давно кто-то взял молоток, превратил его голову в месиво, и срослось всё это неправильно. Уродец довольно и мерзко хихикнул и потёр маленькие ручки от удовольствия.
— Была одна, а стало две! — пискнул он. — О, она будет очень довольна! Очень! Прелестно!
— Отпусти меня, — крикнула Коль, когда он сильно ухватил её за локоть и потащил, попробовала отбиться, но всё было тщетно.
Второй рукой он схватил ту девочку Робин и также равнодушно реагировал на её попытки выскользнуть. И вот перед ним в земле разверзлась дыра, в которую их троих и утянуло. Дальше он вёл их по тёмному земляному туннелю, под ногами ползало что-то живое и противное, чего было не разглядеть в кромешной тьме. Глаза уродца светились, как у кошки. Он привёл их в небольшую комнатку, освещённую свечами. Повсюду стояли сосуды, наполненные разными жидкостями. Посередине стоял стол с разложенными на нём ножами разной формы и длины, а рядом со столом стояла эта загадочная «она», красивая златовласая женщина с неестественно яркими зелёными глазами. Когда женщина обернулась и улыбнулась им, Коль чуть не закричала от ужаса, так как клыки женщины были явно не человеческими, звериными, длинными, острыми и изогнутыми, но Коль не закричала, и совсем не потому, что не испугалась, а потому лишь, что необъяснимым образом женщина была ей приятна.
— Беглянка возвращена, — довольно сказал уродливый слуга своей госпоже. — И тут ещё одна.
— Да, да, да — пропела женщина и как бы подплыла к Коль, коснулась её подбородка, подняла ей голову и заглянула в глаза. — Прекрасно. То, что надо.
И тут Робин совершила неожиданный поступок, швырнула сгусток чего-то магического в женщину, и та отлетела к стене, резко поднялась и обиженно взглянула на атаковавшую.
— Аой, Робин, аой! — покачала головой ведьма. — Но именно этого я и ждала.
Уродец подтащил Робин к столу, а Коль прижалась спиной к стенке и обняла свои колени. Ведьма схватила со стола нож с широким изогнутым лезвием и рассекла Робин вену на руке. Кровь полилась рекой, и ведьма постаралась собрать её в сосуд, всю до последней капли. Коль зарылась лицом в собственные колени и подумала об отце. Ей так хотелось, чтобы он сейчас был здесь, спас её, забрал из этого ужаса. Она загадала желание, сжала в ладони свою глупую
— Я ждала тебя, — с нежностью произнесла ведьма и обернулась к нему. — Я ждала тебя всю жизнь. Ты прекраснее, чем я представляла.
Он ничего не сказал ей в ответ, бросил быстрый взгляд на Коль и шагнул к ведьме.
— Покончим же с этим! — рассмеялась ведьма. — Давай вдвоём посмотрим на огоньки, на огоньки в наших сердцах, сжирающие нас изнутри, испепеляющие нашу душу. Давай посмотрим на огоньки. Или я убью её. Я убью всех.
Румпельштильцхен скривился, закрыл глаза и взмахнул рукой. Ведьма загорелась.
— Вот тебе твои огоньки, — прорычал он, повернулся к уродцу и приказал, — проваливай! Твоя хозяйка больше не нуждается в тебе.
И уродец убежал прочь по туннелю. Румпельштильцхен тем временем приблизился к Коль, обнял её и закрыл ей глаза своей рукой, и Коль почувствовала, что он медленно возвращается к ней, становится тем, кого она знала. А ведьма всё горела, и горела она по-особенному. Когда-то в Нью-Йорке Коль впервые познакомилась с запахом обгорающей плоти и шерсти: кто-то поджёг мусорный бак с мёртвым животным внутри. И Коль ожидала чего-то подобного и здесь, но нет. Пахло так, будто выпаривали чан духов с цветочным ароматом. Очень скоро ведьма сгорела дотла. Робин потом рассказывала, что перед самой гибелью ведьма плакала слезами облегчения, но они редко говорили об этом, пусть и подружились навсегда.
С другой стороны, в другом туннеле послышались шаги. Спеша, сбиваясь с ног, к ним присоединились Крюк, шериф Нолан, рыжеволосая женщина в чёрном и Белль. Крюк и мистер Нолан быстро огляделись и кинулись в туннель, по которому убежал уродец. Мама плакала. Рыжеволосая женщина тоже плакала, одновременно от радости и горя, громко повторяя имя Робин. Она упала на колени рядом с раненой девочкой, прижала к себе, осмотрела руку и лёгким прикосновением исцелила раны, после чего стала прижимать теряющую сознание Робин к себе ещё сильнее.
— Спасибо, — искренне, коротко шепнула женщина отцу, на что он никак не отреагировал.
Папа помог Коль подняться, плачущая мама приобняла её за плечи и повела к выходу. Коль ожидала, что мама отчитает её, но этого так до сих пор не произошло. Они выбрались наружу вместе с Робин и её матерью, только папа не вышел следом, остался в комнатке с ножами и сосудами, и Коль не знала наверняка, сколько он там пробыл и чем был занят. Она чувствовала себя виноватой, а ещё она поняла, что боится своего отца, той его части, что у неё на глазах испепелила женщину. Он ведь убил её. Убил и глазом не моргнул.
Тем вечером он избегал Колетт: Белль пришла вместо него и была необычайно ласкова. Столько всего отражалась на её лице, что Коль с трудом улавливала её настроение. Когда Белль уже было собралась уходить, Коль остановила её вопросом:
— Кто он на самом деле?
— Сложно объяснить, — вздохнула Белль, возвращаясь. — На нём лежит тяжкое бремя, от которого он не может освободиться. Ни сил, ни воли ему не хватит. Этот, скажем так, дар имеет особую власть над ним, но Румпельштильцхен — единственный, кто может контролировать его.