Настоящее в будущем
Шрифт:
— Завораживает, не правда ли? — раздался за спиной его собственный голос, но только немного другой, полудетский, издевательский.
Голд резко обернулся и столкнулся лицом к лицу с Тёмным собой.
— Убирайся, — спокойно велел ему Голд, пусть и был немного напуган присутствием такого гостя.
— Зовёшь, а потом выгоняешь? — издевался Тёмный, — Фу, как невежливо!
— Я не звал тебя. Уходи.
— Но ты позволил мне вернуться, — Тёмный сделал несколько шагов вперёд, потом немного в сторону, заставляя Голда поворачиваться следом за его плавными движениями, — в твои мысли. Чего невесел? Радуйся! Мы в очередной раз избежали смерти!
—
— И поменял… — задумчиво протянул Тёмный, приблизившись так близко, что Голд мог во всех мельчайших подробностях рассмотреть его мутные серо-сине-зелёные глаза и золотистые складки кожи, — правда, я уже привык к твоему лицу. И мы оба знаем, что ты мёртв.
— Реальность поменялась.
— Но это не значит, что той реальности больше нет. Она, может, застыла, но всё ещё существует. И всё ещё может стать правдой. Ничего не берётся ниоткуда и никуда не девается, Румпельштильцхен! Тебе ли не знать?
— Я не позволю тебе запутать меня, — Голд отступил на шаг, прекрасно понимая, что его внутренний демон абсолютно прав.
— Очнись, дорогуша! — эксцентрично вскрикнул Тёмный. — Враг твой стоит на пороге! И это наша общая проблема! Я нужен тебе.
— Конечно, нужен, — смиренно признал Голд, но потом добавил уточнение, — но не как советчик. Я сам приму решение.
— Тогда почему я здесь? — процедил Тёмный сквозь зубы.
Голд попытался отыскать ответ на этот вопрос, посмотрел на ещё колеблющийся маятник. И тут колебания затухли, Тёмный исчез, и кто-то робко постучался в дверь кабинета.
— Да, — кашлянул Голд, садясь за стол, — входите.
— Пап? — из-за двери показалась голова Коль. — Не помешаю?
— Конечно, нет, — облегчённо улыбнулся Голд. — Проходи, садись. О чём хотела поговорить?
— Даже не знаю… — пожала плечами Коль и опустилась на стул напротив него. — Адам ведь прав…
— Несомненно, Адам прав, — вздохнул Голд. — Но мы не допустим, чтобы всё обернулось так. Не в этот раз. Не найдёшь пару минут, чтобы подумать о будущем?
Он вспомнил, что пришли ответы из университетов. Конверты он сгрёб вместе с другой почтой и сложил в ящик стола, но самое важное отметить успел, и потому легко выцепил из стопки бумаг несколько больших конвертов.
— Колумбийский, Дартмут, Принстон, — он бросал перед ней конверты, — и, о, Калифорнийский!
— А Йель? — слабо улыбнулась Коль.
— А Йель — нет, — улыбнулся он ей в ответ. — Ты же сожгла дом!
— Не доказано!
— Приемной комиссии Йеля неважно.
Она повертела конверты в руках, не проявляя к ним особого интереса. Эта тоска, эта потерянность в её глазах преследовали его с самого утра, уязвляли, потому что он чувствовал себя причастным к её страданиям.
— Как ты? — осторожно спросил Голд.
— Никак, — тихо сказала Коль. — Как ты справляешься с этим?
— Боюсь, мой способ не для тебя, — вздохнул Голд, подбирая в голове правильные честные слова, способные помочь ей. — Мои руки в крови, Коль. Я столько всего натворил, что наверное, покончил бы жизнь самоубийством, почувствовав вину перед каждой своей жертвой. Нет мук страшнее мук нечистой совести. Защищаясь от этого, я обратил в камень своё сердце, жизнь в котором многие годы поддерживал только Бэй. Потом оно смягчилось, когда я полюбил твою маму, и забилось с новой силой, когда появилась ты, а потом и твои братья. Здесь три варианта. Первый — уморить себя чувством вины. Второй,
— И самый сложный.
— Ничего не даётся легко, но ты справишься, — вздохнул Голд. — Веришь мне?
— Верю, — Коль благодарно посмотрела на него и коснулась его руки, словно хотела узнать, настоящая ли она.
— Не будем о грустном, — Голд попытался выдавить из себя улыбку пошире. — Расскажи мне о чём-нибудь хорошем.
Коль нервно усмехнулась, но нашлась с темой, рассказала ему о своих приключениях с драконами, о полётах, о чувстве свободы, о подвигах его самого в драконьем облике, что он, разумеется, не помнил. Постепенно они смогли отвлечься, расслабленно развалиться на своих сидениях и ненадолго забыть об ужасах, с которыми им приходилось жить.
========== Глава 12. Что такое счастье? ==========
Жизнь Реджины Миллс мало напоминала сказку с хорошим концом. Воспитанная королевой во имя амбиций собственной матери, поддавшаяся тёмной стороне ради бессмысленной мести, потерявшая двух возлюбленных и ставшая героем, она превратилась в тень самой себя. Единственной радостью ее жизни был Генри, но мальчик вырос, и ей пришлось принять ужасную истину, которую рано или поздно познают все родители: детям нужно позволить жить их жизнью. И она позволила, время от времени выступая в роли гостя, смиряясь с людьми, которые становились Генри ближе: коллеги, друзья и его Вайолет. Он устроил свою жизнь за границами Сторибрука, и она была счастлива за него, но у нее самой никого не осталось. Зелена была поглощена дочерью, Эмма строила собственную жизнь с Киллианом Джонсом, а Мэри-Маргарет… даже начинать не стоит. Потому неудивительно, что Реджина чувствовала себя одинокой, как никогда, всё чаще вспоминала Робина, всё больше по нему тосковала. Она начала покидать Сторибрук уже не только ради Генри, но и ради себя. Просто брала несколько дней отпуска, уезжала в Нью-Йорк и проводила время в своё удовольствие. Одна из этих поездок навсегда изменила её жизнь.
Это случилось в 2022-м. Реджина ужинала в одном дорогом ресторане, в паре кварталов от своего отеля. Ресторан этот располагался на самом последнем этаже, и посетители при желании могли выйти на крышу. В тот вечер Реджина была особенно подвержена тоске и унынию, думала о Робине и много пила. Очень скоро ей стало душно, и она вышла на ту самую крышу, вдохнула вечерний воздух, чувствуя, как с каждым вздохом оживают её лёгкие. Вдруг ей захотелось посмотреть вниз, и она перегнулась через бетонный барьер, чтобы сделать это, и не смогла насладится видом. Потому она скинула туфли, забралась на этот самый барьер и замерла: ее захлестнул страх, и восторг, и непередаваемое чувство свободы. Она была, как никогда, живой и искренне наслаждалась этим моментом.
— Скажите, что не собирайтесь прыгать, — раздался за её спиной низкий мужской голос.
Она обернулась и увидела высокого красивого мужчину в смокинге. На вид ему было немного за сорок, чёрных волос коснулась седина, как и густых чёрных усов и милой короткой бородки. Серые холодные глаза гипнотизировали её, лишали дара речи.
— Я не помню подобной записи в своём ежедневнике, — нелепо отшутилась Реджина.
— Позволите? — он небрежно предложил ей руку.
— Спасибо, — поблагодарила Реджина, взяла его за руку и спустилась на крышу.