Настоящий полицейский

Прохоров Иван

– Думаешь, мне это легко, Лотта? – спросил он, продолжая глядеть на шпиль за окном. – Ты ведь сама знаешь, как устроен наш мир. Думаешь, я не заплатил свою цену? Моя рука – это не падение с лестницы.

Мафусаил и Август напряженно переглянулись.

– Вы даже не представляете, как нам повезло! Раньше в подобных случаях просто присылали огнеметную команду. Загадка, кого они ищут здесь, если единственный чужак их почти не интересует. Впрочем, это загадка не для нашего ума. Они его не нашли, а платим мы. Но это ненапрасная цена. Некоторым от этого не легче, я понимаю и

очень сожалею. – Джавид взглянул на Лотту. – Всегда буду сожалеть. Но нас всех готовят к подобному. Вы же помните эти японские мультфильмы про пионеров, массово совершающих харакири? Скоро они покинут нас, и мы сможем вздохнуть с облегчением. Но до той поры мы должны сделать все, чтобы они не изменили своего решения.

Август посмотрел на Лотту и не сумел скрыть грусти во взгляде, а Мафусаил, напротив, обрадовался.

– Скорее бы! – выдохнул он. – Простите, Джавид, как-то неспокойно с ними.

– С ними всегда так. – Джавид посмотрел на девочку. – Лотта…

– Не надо ничего мне говорить! Отстаньте! – Лотта сердито отвернулась.

Несмотря на нелегкий труд и тревожное ожидание, измотавшее ее к концу дня, она ощущала какую-то неестественную бодрость. Легче, от этого, правда, не становилось.

– Улрич идет, – тихо сказал Август, стоявший у окна.

Лотта непроизвольно вздохнула.

– Где? – поспешно спросил Джавид, выдав тем самым свое волнение.

– По площади.

– Значит, будет через пару минут.

На несколько секунд в кабинете Джавида воцарилась тишина. Все ждали тяжелых грохочущих шагов Улрича на лестнице. Секунды тянулись, а в коридоре лишь тихо поскрипывали доски – должно быть от старых трещин или прогнувшихся лаг. Вскоре это тихий скрип стал слишком настойчивым, чтобы его можно было списать на звуки старого дома, а когда прямо за дверью уже совсем определённо скрипнула половица, стоявший ближе Мафусаил приоткрыл ее, и остолбенел. Глаза его полезли на лоб, а затем сам он стал медленно отстраняться. Все с изумлением наблюдали, как из-за двери в направлении носа Мафусаила вырастает длинный золоченый ствол.

Вскоре, проем расширился и за стволом возник Бастион, державший в руке огромный револьвер.

Он приложил палец к губам, видя, что Мафусаил, скрючившийся под его прицелом, пытается что-то сказать.

– На колени. Руки за голову.

– Бастион…

– Тссс, – Бастион перевел ствол на перебинтованную руку Джавида, покоившуюся в бандаже у живота. – Это всех касается. Закрой свою лицемерную пасть, Джавид, опустись на колени и не вынуждай меня тратить на тебя патрон.

Джавид округлил глаза и опустился на колени, без особенного успеха пытаясь оторвать взгляд от большого ствола и сохранить уверенность во взгляде.

Однако, он очень боится смерти, заметил Бастион. Вдвойне странно для того кто так легко отправляет на нее других. Примеру Джавида последовал и Август, заметив на себе грозный взгляд Бастиона.

– Лотта.

Ей не нужно много слов. Девочка подошла к Бастиону и встала за его спиной, сердито глядя на Джавида.

– Бросай ключи! – приказал ему Бастион.

Джавид попытался улыбнуться, но Бастион перехватил массивный пистолет

двумя руками, и направил ствол ему прямо в лоб.

– Достаю! – Джавид поспешно снял связку с ремня и бросил Бастиону.

– Скажи хоть кто ты такой, парень? – спросил он напоследок в надежде, очевидно, не только затянуть время, но и заполучить хотя бы что-то, что можно «продать» инспекторам.

– Читай инструкцию на своем столе. – Сказал Бастион и вместе с Лоттой вышел из кабинета.

За дверью он схватил Лотту за руку, и они побежали по скрипучей лестнице, обрушивая на бегу манекены стражника и «ксеноморфа». В коридоре первого этажа уже раздавались тяжелые шаги, Лотта перепугалась, но Бастион уверенно пнул окно в холле, а когда они оба выбрались через него, аккуратно прикрыл его за собой.

На улице уже царила ночь.

– Бежим! – прошептал он ей в лицо, и они побежали, теряясь в темноте палисадника.

Они пересекли две узкие дорожки, небольшой сад, подобрались к беседке, оттуда к заднему фасаду мэрского дома.

– Лотта, просто делай, что я говорю.

В темноте сверкнули глаза. Она молча кивнула.

Неподалеку раздавались пугающие крики и уже мелькали огни факелов и фальшфейеров.

Они подобрались к площади со стороны торцевого фасада. Бастион выглянул – никого.

– Идем!

Парой невысоких теней прокрались они до главного входа, забрались на крыльцо, присели в темной нише широкой дверной арки. Бастион нашел замок, но с ключами беда – на связке Джавида их было не менее пары десятков. В тишине, перемежаемой истошными криками со стороны столовой, Бастион слышал тихий металлический гул за дубовой дверью мэрского дома.

Бастион запутался в ключах. Шестой или седьмой ключ он только что испробовал? Он попытался вставить очередной просто наугад.

– Не спеши, я смотрю за площадью, – сказала Лотта и тихо добавила, – часы на башне пошли…

Бастион выругался – в темноте все ключи казались одинаковыми. В следующую секунду на них обрушился яркий свет и следом истошный крик:

– Они здесь! Сюда!!!

Они вскочили и, не сговариваясь, побежали за угол, где Бастион схватил ее за руку и дернул к темному квадрату прачечной. Бежали в полном смятении, вгрызаясь в заросли – по траве, по земле, по камням, по узким дорожкам, спотыкаясь об ограждения, обдирая колени, огибая здания, постройки, заборы. И слышали позади топот и крики, а когда уже почти не осталось сил, поняли, что их никто не преследует.

Бастион привстал над кустами – вокруг тьма, огни совсем далеко, но крики звучали ближе. Он подвел Лотту к огромному заброшенному зданию, темневшему на пустыре с провалами выездов. Возможно, в них когда-то хранили технику. В самом углу стоял аккуратно втиснутый между стенками фургон.

Когда Лотта села на пассажирское сиденье и Бастион завел двигатель, соединив провода, в ее глазах он впервые увидел надежду и почувствовал как она дрожит, когда перегнулся над ее ногами, чтобы закрыть на засов дверь с ее стороны. Это от возбуждения – когда ты впервые понимаешь, что у тебя вдруг появился настоящий шанс. Бастион ее понимал, но испытывал другие эмоции.