Настоящий Спасатель 3. Назад в СССР

Хлебов Адам

Вместе с тем вольготная жизнь в богатом солнечном приморском городе влекла не одних только жуликов, шулеров и аферистов.

Поэты, художники, музыканты и прочие служители муз облюбовали Одессу примерно в то же время. Город развивался и дышал.

В поисках лучшей доли сюда стекались евреи, немцы, русские, украинцы, поляки, армяне и молдаване.

Старые районы Молдаванка, Сахалинчик, Аркадия, Ланжерон день и ночь были наполнены суетой и людом, пробивающим себе место под солнцем.

По большому счету Молдаванка была

ремесленной слободой, но приток сомнительных личностей повлек за собой открытие притонов, подпольных казино и борделей. Здесь же образовались целые уголовные «университеты», в которые натаскивали воров всех мастей.

К началу XX века сложились семьи, где криминальное ремесло передавалось по наследству. Одни занимались непосредственно воровством, другие краденое скупали, третьи сбывали.

Само собой, в этой темной интернациональной среде сформировался свой собственный жаргон и культура.

Это была помесь еврейских, немецких, польских и русских словечек и их производных, приправленных блатными выражениями из других концов империи.

Часть воровского мира Одессы поддержало большевиков в борьбе с царским режимом, за что было обласкано в первые годы после революции.

Но длились это не долго. Одесский ЧК просто начал отстреливать всех подозреваемых в бандитизме. И к началу тридцатых одесский криминал ушел в подполье.

Так продолжалось до начала сороковых, пока война и послевоенная разруха спровоцировали в Одессе новый всплеск преступности.

«Жемчужина у моря» снова стала Одессой-Мамой. Как только сгущались сумерки, начинались грабежи. Люди уже не выходили на улицы. Одесса вымирала.

Жуков прибывший в Одессу в 1946 году принял очень жесткие меры. Фактически, он, как и ЧК, отменил законы в отношении воровского мира. И за короткий срок задавил бандитизм.

В позднее Советское время криминал «поумнел» переключился на кражи государственной собственности, спекуляции товаров и валюты, реже промышлял грабежами богатых чиновников одесситов и рэкетом цеховиков.

Старые криминальные профессии тоже остались, но теперь они были вытеснены «новыми веяниями»

Тем не менее, карманники пользовались особым уважением в криминальном мире Одессы.

Их называли «аристократами», они держались особняком и несколько надменно.

Их отличительной чертой были хорошие манеры, приличная наружность и умение держать себя в обществе.

Словом, уголовников в «аристократах» стороннему наблюдателю ничто не выдавало.

Именно такой тип говорил со мной в тот день, пока я ждал Тёму.

Он так и не представился, что было несколько необычно. Видимо, он все же опасался, что КГБ может взять его за задницу.

В семидесятых, евреям разрешили эмигрировать для воссоединения с семьями. Так называемая третья волна эмиграции позволила многим одесским криминальным «талантам» выехать за границу.

Они быстро наладили связи с итальянскими семьями в США и быстро

влились в нелегальный бизнес на западе.

Наркотики, махинации с акцизами, страховками, рэкет, мошенничество с чеками, подделка денег, контрабанда были источниками дохода для одесситов, составивших костяк «русской мафии» в США.

Позже, после развала Союза они займутся разграблением имущества западной группы войск, выводом и похищением бюджетных средств из России.

Я не стал рассказывать Тёме только про эмигрантов, и постсоветскую мафию, в остальном же поделился с другом, всем чем знаю.

— Да забей ты на него. Что он может тебе или нам сделать? И потом, это их головная боль.

— Не стоит к их словам относиться беспечно, Тём. Эти из другого теста сделаны. Они не Солдатенко. Они выросли в окружении, воспевающем преступность. Их герои это те, кто сопротивляется ментам. И если надо может убить.

— Да ну перестань, ты насмотрелся фильмов с Бельмондо.

— С Солдатенко все понятно: он предвидел такой ход событий. Он понимает, что он важный свидетель, который может дать показания на многих.

— Он боится, что его могут того, — Тёма показал петлю вокруг шеи и высунул язык в сторону, — как младшего Гончаренко, тю-тю.

— Поэтому спрятал товар. Пока урки не узнают, где товар его не тронут.

— Да, выходит на одесских жиганов-то давят, хотят Солдатенко убрать. А те пытаются вернуть свои деньги? Не проще им плюнуть на эти бабки? Ведь могут повязать.

— Там такие бабки, что плюнуть не могут. Не их это деньги. Это деньги главаря. Он магнат. Вся эта шобла главарю служат.

— Этот Элвис с бакенбардами, сказал про какого-то Баруха Мойшевича за океаном. Думаешь, он может оттуда, из Америки управлять бандой?

Я подумал. Конечно, система прямой связи отсутствовала, но ведь можно было держать связь через капитанов дальнего плавания или через консульства. Ведь вроде есть Болгарское торгпредство в Одессе, или Индийское.

— Сложно, но если, например, у этого самого Боруха есть тут кто-то грамотный и надежный, родственник или друг который зависим, то вполне может управлять всей подпольной корпорацией. Это не банда это система.

— А как думаешь, Солдатенко в их схеме пешка или партнер?

— А вот хрен знает.

— А можем ли мы вычислить этого самого Боруха?

— Искать в списках уехавших? Раздобыть такую информацию очень трудно. К тому же, он вполне может оказаться Борисом Михайловичем. А сколько их, таких уезжает?

— Да, ты прав. Проще узнать, кто такой этот Элвис.

— Элвиса мы тоже вычислим. Но пока проще узнать, где находится склад.

— Жена? Думаешь можно узнать у жены?

— Нет она не знает. Солдатенко все планировал сам. И делал сам. Если бы она знала, то уже повелась бы на обещания следаков смягчить за чистосердечное раскаяние или вообще выпустить под подписку о невыезде.