Настроение жить
Шрифт:
***
Оля долго стояла в прихожей, рассматривая себя в зеркале, и не веря, что она всё ещё способна кому-то понравиться.
Без маникюра, макияжа, с потухшими глазами.
Разве что худенькая. Но то была не юношеская стройность, а худоба человека, который тяжело трудится и мало ест.
Впрочем, пальма первенства по болезненной худобе в этой квартире принадлежала не ей.
Оля тихонько, почти на цыпочках подошла к комнате свекрови, пытаясь понять, спит она или только притворяется.
Серафима Павловна несколько
Витя по-прежнему не присылал им денег, не звал к себе. Звонил всё реже, а сами звонки становились короче и однообразнее.
Иногда Оля как будто со стороны смотрела на свою жизнь и удивлялась. Что происходит, почему? И как быть дальше? Но потом круговорот работа-дом убаюкивал, затирал тревожные мысли.
Не время. Просто ещё не время. Ещё немного – и всё изменится. Нужно только подождать…
***
– Оленька, прости…
Оля сжимала хрупкую ладонь свекрови и молилась, чтобы «Скорая» приехала вовремя.
– Серафима Павловна, ну что вы придумали, а? Вот стоит на работу отлучиться, а вы уже проказничаете. В угол б вас поставить, так не простоите же долго… Если только мне рядом быть, вас держать, но это что же тогда получается – я сама себя накажу?
Свекровь не обращала внимания на Олины слова, то проваливаясь в забытьё, то из последних сил пытаясь открыть глаза и за что-то извиняясь.
Скорая приехала быстро, но всё же – недостаточно. Оля растерянно смотрела на врачей.
– Кем вы приходитесь?.. – спросил один из них, деликатно опустив слово «усопшей».
– Дочкой… – почему-то ответила Оля и горько заплакала.
***
Она видела его как будто в первый раз.
Хотя по сути, так оно и было.
В постаревшей лет на десять Оле не было ничего от неё прежней. А в моложавом импозантном мужчине не было ничего от прежнего Вити.
У него даже осанка изменилась. Движения стали плавными и размеренными, а взгляд – чужим и холодным.
– Хорошо выглядишь, – зачем-то сказала Оля. Он ничего не ответил и немного закатил глаза. Ну да, наверное, не самую подходящую фразу для похорон она выбрала.
– После… нам надо будет поговорить.
Оля кивнула. Да, ей тоже хотелось поговорить. Например о том, почему он не навещал их, почему так редко звонил. Куда делись деньги от проданной квартиры, почему их с Серафимой Павловной так и не позвали в Казахстан «на всё готовое».
Поминки были скромными. После смерти мужа Серафима Павловна значительно сократила круг общения, и Оля не стала приглашать тех, с кем свекровь ни разу не виделась за последние три года.
Кроме Вити.
Все подходили к нему, выражали соболезнования. Он печально кивал и вздыхал, а Оля почему-то никак не могла
После того, как все разошлись, в квартире повисла звенящая тишина. Оле вдруг расхотелось задавать все эти неприятные вопросы, и она просто сказала:
– И что дальше?
Витя немного поморщился.
– Оль… мы виноваты друг перед другом. Я предлагаю всё спокойно обсудить. Я не буду упрекать тебя за то, что ты недосмотрела за мамой, но и ты меня не суди строго.
Олю будто накрыло ватной пеленой. Всё, что говорил Витя, стало вязким, застревало, не хотело доходить до сознания. Как – недосмотрела? И чем же она виновата?..
– Мне было тяжело, очень. Новое место, люди… Ни от кого нет помощи, ни дома, ни на работе. Приняли меня не сразу. И ты ещё давила, хотя я говорил, что не время… В общем, я не буду ходить вокруг да около.
Витя достал из кармана телефон, немного покопался в нем и показал Оле. С экрана на неё смотрела улыбающаяся девушка с задорным взглядом и жгуче-черными волосами.
– Это – Азиза.
– Твоя любовница? – хрипло спросила Оля. Витя поморщился.
– Нет. У нас с ней ещё ничего не было… в этом смысле. Она из приличной семьи. Но я хочу на ней жениться.
Оля бы засмеялась, если бы могла. Вот значит, как? А она, Оля, из какой семьи?
– Ты можешь пока пожить в маминой квартире. А через полгода, когда я вступлю в наследство, мы что-нибудь решим.
– Витя, а где деньги от нашей квартиры?
– Ты имеешь в виду от квартиры, за которую я один выплатил почти всю ипотеку? – вызывающе вздернул голову Витя, – я вложил их. Неудачно. Но я не хочу это обсуждать. Да, я потратил их неразумно. Но и заработал – тоже я. И тебе не кажется, что сейчас не лучшее время обвинять меня за это?
Оля посмотрела ему в глаза, и он не выдержал взгляд. Хотелось смеяться и плакать. Напомнить, как он просил уволиться с работы. Напомнить, как она ухаживала за его матерью, пока он сватался к красавице из приличной семьи… Но что толку? Кажется, Витя всерьез убежден, что это именно она, Оля, виновата в том, что Серафима Павловна не дожила до второй свадьбы сына.
Молнией вспыхнула мысль: а свекровь-то, кажется, всё знала… Вот за что она просила прощения! Но почему не сказала? Боялась, что Оля её бросит?
Оля вздохнула. Хотелось верить, что не бросила бы.
***
Утро началось с грандиозного скандала. Оля несколько раз отстраняла раскалившуюся от криков трубку и задумчиво смотрела на неё: а может, не стоит всё это выслушивать? Но почему-то так и не нажала «отбой».
Как оказалось, интуиция не подвела – концовка разговора стоила того, чтобы её дождаться:
– Я не знаю, как именно ты смогла её убедить, – устало сказал Витя, –пусть это останется на твоей совести, тебе с этим жить. И тебе очень повезло, что я порядочный. Я не стану с тобой судиться, хотя мог бы.