Наступление продолжается
Шрифт:
— А тебя не представили?
— Не знаю, не спрашивал.
— Алешин справляется с ротой?
— Вполне. Его рота в наступлении первой шла.
— Рота хорошая, скорняковская… Да, жаль Скорнякова… — вздохнул Яковенко. По лицу его Гурьев видел, что Яковенко до сих пор не простил себе вины.
Минутку помолчали.
Яковенко первый нарушил молчание. Он быстро повел глазами вокруг, словно ища следов присутствия кого-то, и спросил:
— А Николай Саввич где? К бойцам наладился?
— Убит.
Лицо Яковенко
Яковенко, постояв, вернулся к столу, за которым в раздумье сидел Гурьев. Листок с незаконченным письмом лежал перед ним. Яковенко бросил взгляд на листок, и Гурьев, заранее угадывая его вопрос, сказал:
— Вот пишу семье Николая Саввича…
Положив ладонь на плечо Гурьеву, Яковенко сел рядом:
— Давай вместе напишем?
— Давай! — согласился Гурьев.
Командир полка с самого утра занялся канцелярскими бумагами. За дни похода и боев набралось много неоформленных дел, и штабники, пользуясь тем, что полк еще не тронулся с места, спешили покончить с ними.
— Эка, сколько накопил! — сокрушенно удивился Бересов, когда капитан из строевой части, как официально именовалась полковая канцелярия, принес ему на подпись груду бумаг.
Строевик начал с самого трудного — с анкет, которые зачем-то в сотый раз требовал штадив.
— Опять про бабушку до семнадцатого года? — сердился Бересов.
— Требуют, товарищ подполковник, — вздыхал капитан, подкладывая бумагу за бумагой.
— Требуют, требуют! — ворчал Бересов, размашистым росчерком заверяя анкеты. «Любят же у нас некоторые товарищи бумагу переводить! — думал он угрюмо. — И война не отучила. А кому про эту бабушку знать нужно? Людей прежде всего по делам изучать следует, а не по бабушкам!»
С треском расчеркиваясь на последней анкете, он спросил:
— Наградные листы все заготовили?
— Ночь напролет сидели. Вот, прошу.
Подполковник взял кипу листов и углубился в их чтение. Во вчерашнем бою отличилось немало солдат и офицеров. Многих из них он знал лично и только некоторых — по донесениям.
Бересов не скупился награждать тех людей, которые в бою были впереди. Он награждал, не смущаясь тем, что иногда степень награждения была несколько выше степени совершенного подвига. Он знал тех, кого награждает, верил в то, что каждый награжденный постарается с лихвой оправдать полученную награду, и редко ошибался в этом.
Сейчас перед командиром полка лежали наградные листы по первому батальону. Он быстро подписывал их и откладывал в сторону. Но на одном листе он задержался.
— «Сержант Уйзенбаев», — прочел он в заголовке листа. — Что же вы ему тут только «звездочку»
Капитан уже подложил Бересову очередной лист, но подполковник словно не замечал его. «Сколько потерь: Бобылев, Скорняков… Какие люди, какие офицеры были! — думал он. — А сколько солдат осталось лежать на поле?.. И это — за один бой. А впереди еще много боев… Дорог будет мир нашему народу… Дороже, чем какому-нибудь другому…»
Бересов взял следующий лист.
— Рядовой Гастев Петр. Взял в плен десять немцев. Это какой же? Из роты Алешина? Э, нет, тут медали мало. Дать Гастеву «Славу»!
Подполковник быстро просмотрел остальные листы и подписал их. Неутвержденными остались только представления к наградам, поданные на минометчиков. Минометчиков за время боя несколько раз хвалил не только комбат, но и сам Бересов. Командир роты, пользуясь случаем, представил своих к награде всех поголовно.
— Никому не подпишу! — рассердился Бересов. — Пусть их командир хорошенько подумает, кого следует награждать, кого нет.
— Минометчики хорошо стреляли, наградить стоит, — попытался замолвить слово капитан.
— Попробовали бы плохо стрелять! Я б им показал, где раки зимуют! — Подполковник сдвинул брови и решительно оттолкнул неподписанные листы.
Когда капитан, захватив все бумаги, уже собрался уходить, подполковник спросил:
— А почему ни на кого из обозников не подали?
— Обозники не воюют, — пояснил строевик, — сам начальник тыла говорит: «Меня не награждают и моих награждать нечего».
— Что, по себе судит? — рассердился Бересов. — Наградить лучших ездовых! Поход был не легче боя. Понимать надо!.. Ну, что там еще из бумажных дел?
— Есть требование из штадива, — капитан подложил последнюю бумажку. — Нужно выделить одного лучшего офицера, имеющего боевой опыт, для откомандирования на курсы усовершенствования офицерского состава.
— Гм… — Бересов, прищурившись, с неудовольствием посмотрел на бумагу. — Все лучших забирают. То на курсы, то к соседям… Д-да…
Как и любой командир в его положении, Бересов не желал отпускать из полка хороших офицеров. Но он не позволил бы себе обойти полученное распоряжение и послать кого-нибудь похуже, как это старались сделать иной раз некоторые другие командиры. Бересов никогда не мыслил делячески. Он понимал, что если лучшие нужны где-то в другом месте, то они нужны не только для его полка, а и для всей армии, и этим надо гордиться. То, что сейчас, в разгар войны, боевых офицеров с фронта посылают в глубокий тыл на длительную переподготовку, радовало Бересова. В этом он видел один из признаков мощи армии, силы государства.