Настя Иванько и полуостров Крым (рассказы)
Шрифт:
Тут из боковой двери выскочили шесть креолок в трусиках-стрингах, в страусовых радужных перьях.
Грянула жизнеутверждающая ламбада.
Какие же миленькие эти креолки! Сколько сексуальности в каждом их мускулистом подергивании!
– Всем танцевать! – президент РФ другой раз хлопнул в ладони.
Из потаенной боковой двери выскочила вся кремлевская администрация.
Как же лихо плясали чиновники. И все такие знакомые, почти родные, лица.
Мотя, слегка отяжелевший от еды, схватил миниатюрную креолку за голую талию. Жезл его любви вдруг наполнился торжествующей
В карих глазах креолочки он прочитал «Да!» Малиновые ее губы к нему потянулись.
Проснулся он от сладостно мучительной пытки эрекции.
– Что там тебе приснилось? – жена подозрительно глядела на вспученное одеяло. – Звони, милок, Жаркину! Пусть кликнет академика Фердыщенко. Он пособит переводу мамы в Склиф. Мне так сподручней их будет посещать дуплетом с Гришей.
– Почему именно Жаркин?
– А его влиятельные Рублевские дамы? Достаточно их одного словца.
Только изготовился нащелкать номер Вадимчика, ему звонок. Голос чухой и четкий.
– С вами говорят из Кремлевской администрации. Сможете к нам подъехать часа через два?
– Яволь… – от испуга перешел на иностранный Мотя.
Никогда не думал, что увидит Юрия Абрамкина так близко. Мускулистый, сухой, стремительный. Жестко пожал руку. Указал холодными голубыми глазами в кожаное глубокое кресло.
– Матвей Львович Пузиков?
– Он самый.
– Тут такие дела… Орлы из орготдела пошерстили мою родословную. Оказывается, вы мне приходитесь троюродным братом.
– Быть того не может!
– Ошибка исключена. Факты! Короче. Предлагаю вам завязать с вашей службой в «Насекомых». Так ваш журнальчик называется?
– Именно.
– Будете отвечать за газовую трубу под Магаданом, в районе Глубокая Щель.
Что говорить, жизнь Моти сказочно переменилась. Сидел он теперь на Краснопресненской набережной, в доме 12. Кабинетище взглядом не окинешь. В подчинении 375 человек. Зарплата со столькими нулями, что и считать лень.
Первым делом, конечно, перевел Варвару Филипповну и Григория Ефимовича в Кремлевку. Ангажировал для полостной экзекуции самого Фердыщенко. Сладкую парочку живо поставили на ноги. Теще заодно сделали пластику грудей, Грише ювелирную пластику мошонки.
Обедает и ужинает теперь Матвей в ресторане «Бомбей»? Здесь же, на Краснопресненской. Очень уж ему понравился дикий рис в манговом соусе.
Да что там рис?! В этом же ресторане присмотрел себе креолочку Ли Ли. Отплясывала она тут в группе бразильского карнавала.
От жены ушел. Снял, с правом дальнейшего выкупа, пятикомнатную квартирку на Кутузовском. С работы и на работу его теперь привозит «Бентли», со своим шофером-креольцем, троюродным братом Ли Ли.
Позвонил как-то Вадик Жаркин. Взаймы попросил денег. Много! Хочет расширить свое дело в Индии. Там тоже есть свои Рублевские барышни, только они вместо Христа верят в Будду.
Бабки корешу Мотя, разумеется, даст.
Спасибо ему за жучка!
В пятьдесят лет жизнь только начинается.
2.
ЗОЛОТАЯ РЫБКА
1.
Как-то
– Оторвались вы от своего народа. Ой как оторвались.
– Да я плоть от плоти его! – громко произнес г-н Морс, президент компании «Золотые купола». Он всегда говорил отчетливо и громко. Статус обязывал.
Асахов страдальчески сморщился:
– А кто же тогда вместо вас будет делиться с карательными органами? Пушкин? А.С.?
– Не вы ли теперь самые ярые борцы с коррупцией?
– Коррупция коррупцией, а делиться пирогом надо. Негоже в одиночку сжирать под одеялом.
Нечаянный разговор сбил мажор. Семен же Митрофанович в последние годы был всегда в мажоре. Цена московской недвижимости росла как на дрожжах. Его фирма риэлторского консалтинга становилась все круче. Правда, яхту с алыми парусами и золотым унитазом он, подобно пошлому Абрамовичу, себе не прикупил. Зато приобрел роскошный особнячок на Преображенской. Все стены в шелковых гобеленах. А на них, с ликующей радугой хвостов, павлины.
Супругу Семен Митрофанович не заводил. Свято помнил наставления царя Соломона: «Уста ее – силки, руки – оковы». Предпочитал девочек по вызову. Быстренько произвел необходимые манипуляции, и до свиданья.
Дома у Сени был лишь один кореш – черный поросенок Бэмби. Он выгуливал четвероногого на привязи. Заходил в топовые рестораны. Свинушка с аппетитом хрустела капустными листьями с блюда Фаберже, Сеня всегда таскал это блюдо в своем пуленепробиваемом кейсе.
Через пару месяцев подзабыл о корсарском налете подполковника. Богател. Выгуливал Бэмби. Февраль пах весной.
И тут с утречка звонок:
– Семен Митрофанович, я вижу, вы меня не поняли.
– Напишу о ваших вымогательствах в администрацию президента.
– Лучше бы вы это не говорили.
Подполковник положил трубку.
Вечером, выгуливая Бэмби, г-н Морс поскользнулся на льдинке. Левая его нога въехала под трамвай №37.
2.
Были ли это происки Лубянки, или синхрон по теории Юнга, Сеня не понял. Знал только одно: он лежит в Склифе, левая его нога короче правой.
Наведывались сослуживцы. Кланялись почти до земли. Одаривали непременными мандаринами и черной икрой. Желали выздоровления. Семен Митрофанович попросил навестить и накормить черного поросенка Бэмби.
Выписался с нанотехнологичным протезом от Чубайса. От настоящей ноги не отличишь. А ходить больновато. Приходилось вспоминать летчика-героя Маресьева.
Вернулся домой, а там подарочек. Официальные бумаги из Следственного Комитета РФ. Оказывается он, г-н Морс, своими «Золотыми куполами» обнес родное государство на 13 миллионов баксов. Сдержал-таки слово Андрюша Асахов. Семен лишился всего. И оказался в конце передряг в крохотной комнатушке на Воробьевых горах, рядом с циклопической башней МГУ.