НАТО и Россия. Наш ответ на угрозы Запада
Шрифт:
А. КУРЕННОЙ: Кстати, там и до сырья ближе.
С. БУНТМАН: Но для этого проекта необходима инфраструктура, легкость коммуникаций и подравнивание уровня жизни. Тут целый комплекс проблем.
Д. РОГОЗИН: Это абсолютная правда. Потому что страна с таким количеством часовых поясов без быстрого и дешевого транспорта будет разорвана. На одной из конференций в Новосибирске я использовал некую игру речи. Когда мне говорят Дальний восток, я говорю – он не должен быть для нас «дальний». Это для нас должен быть родным, этот Дальний Восток.
Что я имел в виду – не тупое переименование. Я
Вы абсолютно правы, когда ставите этот вопрос. Когда мы будем переносить промышленность, точнее, создавать заново, по сути дела, большую промышленность в Сибири, рядом с Тихим океаном, в этих перспективных регионах, мы, конечно, говорим о том, что нужен мощный шаг, чтобы обеспечить транспортную доступность.
Но для этого мы уже предприняли кое-что. Я создал, – не люблю бюрократические выражения, но по сути дела, рабочую группу при правительстве, куда вошли все авиационные компании и государственные, и частные – все, и все авиационные производители. Они, оказывается, раньше вообще не встречались друг с другом.
То есть, промышленность производит технику в абстракцию какую-то, не понимая, в чем состоит рынок, не разговаривая с авиакомпаниями, в каких самолетах они нуждаются, какой классности, вместимости, экономичности. А авиакомпании, разочаровавшись в нашей промышленности – разве может наш авиапром произвести что-то путное, тем более что в последнее время ничего не было – возьмем-ка «Боинги», «Аэрбасы», и еще под них запросим льготы по закупкам. Вот сейчас мы этот порочный круг разорвали.
С. БУНТМАН: Ну, только еще надорвали.
Д. РОГОЗИН: Надорвали. Но сейчас пойдут наши первые самолеты. Я имею в виду не только «Сухой-Супер-Джет», который мы, безусловно, доведем до ума, – все равно уже деваться некуда, сделаем этот самолет нормальным, и уже многое, что для этого сделано.
Но у нас с 2015–2016 гг. пойдет в серию «Яковлев-242», МС-21. Это самолет, который закроет огромный сегмент. Причем, мы его делаем с двумя двигателями – один проект «Уитни», североамериканский двигатель, в основном для экспорта и продаж. А внутри мы делаем хороший новый двигатель, уже заканчиваются работы – на «Пермских моторах», 14-тонный двигатель, который для нас будет палочкой-выручалочкой.
Это будет самолет, который ворвется во внутренний рынок, а оптом мы будем наращивать и внешние продажи.
Дальше мы переходим к дальнемагистральным широкофюзеляжным самолетам – вместе с «антоновцами». С этой фирмой мы рассматриваем сейчас новую линейку самолетов взамен тех, которые покрывают часть рынка и предназначены для перелетов из одного региона в другой. Это крайне важно, потому что у нас многие регионы не имеет возможности общаться друг с другом, кроме железных и автодорог.
Я не поставил во главу этой группы бюрократа, я взял практика. Пригласил Александра Рубцова, это лизинговая компания. Авиационный лизинг всегда по середине между производителем и авиакомпанией. И Саше дал все необходимые возможности поддержки со стороны аппарата правительства – говори, что тебе
И работа пошла. Более того, они теперь уже без меня там все встречаются, организовались, уже прошло третье заседание, и в конце декабря они должны мне выдать на-гора всю линейку потребностей в российской авиатехнике на период до 2025 г. То есть, мы расширяем горизонт планирования.
И я понял, что необходимо российской промышленности – не инвестиции, не деньги, – организация дела необходима. Просто нужно людей всех организовать, системно поставить перед ними задачу, распределить полномочия, делегировать их – и вы увидите, как вдруг, казалось бы, мёртвая ситуация оживляется.
С. БУНТМАН: Все-таки я о своем – как с внутренними тарифами по России будет?
Д. РОГОЗИН: Я уверен, что все изменится.
А. КУРЕННОЙ: На Дальнем Востоке, помимо космического кластера есть возможности для развития авиационного сектора и мощности для судостроения. Есть планы по развитию судостроения?
Д. РОГОЗИН: По судостроительным заводам – можно их назвать «корабелами» – красивое слово, – на Тихом океане мы сейчас оживляем ряд производств, в частности, практически восстановили ДальЗавод во Владивостоке, он будет решать судоремонтные задачи. А большой проект у нас связан с заводом «Звезда» – это бухта Большой камень.
Сейчас я там поставил веб-камеры, они подключены к монитору на моем рабочем столе, и я специально включаю эти камеры каждый день, просматриваю, что там происходит, фотографирую на мобильный пару картиночек, выкладываю в «Твиттере» и «Фейсбуке» – с тем, чтобы строители понимали, что я за ними наблюдаю. Они должны понимать, что государево око за ними присматривает постоянно.
На этом заводе мы реализуем большой проект, создание консорциума, в котором будет участвовать «Газпром-Банк», «Роснефть» – мы привлекли этих инвесторов с их большими деньгами, помимо бюджетных средств. Объеденная судостроительная корпорация удерживает блок-пакет, и создается такой мощный узел.
Недавно Сечин ездил в Южную Корею, которая славится технологиями производства газовозов, морской техники – того, что необходимо нам для освоения шельфовых месторождений. И сейчас ускоренными темпами мы возводим собственный завод, «Звезда», и на условиях офсета, работы с иностранными партнёрами, приобретаем технологии, а им передаём часть заказов, пока мы не заработали в полную мощь.
Это очень крупный проект, реально крупный кораблестроительный завод, который мы сейчас возводим на Дальнем Востоке.
В части авиастроения – во-первых, это Арсеньевский завод, вертолеты и, конечно, Комсомольск-на-Амуре, авиапредприятие КНАПО. Там мы производим сейчас истребители, всю боевую авиацию, в том числе и перспективный комплекс фронтовой авиации – мы сделали уже 5 опытных машин, которые проходят испытания. Там же у нас финальная сборка – этот завод является финишером по производству «Супер-Джетов», то есть, это серьезный, крупный, очень высокотехнологичный завод – там оборудование последнего слова техники, уже перешли на цифру в проектировании.