Натюрморт с покойником
Шрифт:
– Я тоже, – подала голос Маргоша, которой очень хотелось тоже что-то сказать, но она смущалась присутствием следователя и боялась показаться смешной.
– Ну а что сама-то Танька говорит теперь? Когда узнала, что вы обнаружили труп мужа? – вновь принялась «допрашивать» следователя Яна. – Кто с ней сейчас?
– Да как я ей только сказал об этом, то она с воплями «Ленечка, Ленечка!» кинулась было на лестничную клетку, но мы ее не пустили. Врач сделал ей укол успокоительный… – Соловьев почесал переносицу, – вообще-то врачи со «скорой» сомневаются в ее вменяемости и предлагают на всякий случай госпитализировать… Хотя не исключают
– Слушай, Олег, – Яна даже застучала кулачком по столешнице, – обязательно нужно проверить у нее в крови наличие каких-нибудь усыпляющих препаратов. Понимаешь, – стала рассуждать она, – Танька вела себя очень странно, сначала плакала, рыдала, говорила, что убила мужа ножом, тьфу, кинжалом. А потом вдруг заснула на полуслове…
– Ну, это может, как раз реакция на стресс. Защитная функция организма, – опять забубнил Соловьев. Он уже протянул руку с чашкой и готовился сделать маленький глоток кофе.
– Нет, ты мне зубы не заговаривай, – вконец разозлилась Яна, – а что тогда, по-твоему, делать с кровавой лужей, которая то появляется, то исчезает? Это что же тогда, по-твоему, защитная функция наших с Маргошей организмов?! Так что ли? – Говоря это, Яна напирала на Соловьева, и несчастный следователь, оказавшись зажатым между плитой и сердитой Быстровой с чашкой кипятка, поспешил ретироваться:
– Ладно, ладно, не «писихуйте, гражданочка», проверим. Обязательно все проверим. Это же наша работа, – успокаивающим тоном произнес он и ухитрился вывернуться из «ловушки». – Ну, я, пожалуй, пойду. Кофе спокойно вы все равно не дадите выпить, – он осторожно начал опускать чашку на столешницу. – Да, кстати, – уже серьезным тоном произнес Олег, – ваша Заваленко в таком виде, конечно, не может ехать с нами. А поехать ей, увы, придется. Пойдите, помогите ей одеться поприличнее. Эй, стойте, ненормальные! – крикнул он им вдогонку, но обе дамочки уже ажиотированно ссорились у шкафа с одеждой. – Тьфу, пропасть, и что мне с ними делать! – в сердцах следователь неаккуратно поставил чашку на стол, и тонкий фарфор дал трещину. – Ну все, теперь Быстрова меня точно убьет, – вконец расстроился он.
– Не убьет. А если все расскажешь, то я постараюсь тебя спасти, – раздался за его спиной ироничный басок.
– Димка! – радостно обернулся следователь, увидав мужа Быстровой. – Как хорошо, что ты дома, а то я тут вот любимую чашку Янкину разбил. Она теперь меня со свету сживет…
– Да не терзайся ты, скажу, что я разбил, мне, как говорится, терять уже нечего, – обнадежил друга Дмитрий. – Лучше расскажи, что там у вас произошло, мои две ненормальные просто с ума сошли. Все время носятся туда-сюда. А теперь еще и ты появился.
Услышав вкратце о произошедшем, Димка крякнул, а потом поинтересовался, разглядывая прячущего глаза следователя сквозь сизый табачный дым. – Ты, стало быть, опять мою шальную курицу решил втянуть в очередное «мокрое дело»? И это ты, мой друг Батон?! 3
– Да погоди ты прессинговать, – обиделся следователь, – между прочим, меня вызвала на «мокрое», как ты говоришь, именно твоя «курица». Или ты сомневаешься?
– Вот, блин, – вконец расстроился Быстров, – и как это она
3
Батон – армейское прозвище Олега Соловьева (см. «Долг шантажом красен»).
– Наверное, это у нее профессиональное, – отшучиваясь, Соловьев стал бочком пробираться в коридор, – ладно, Дим, мне пора, а то там без меня подозреваемую «упакуют». А мне потом расхлебывай там все за моих балбесов… Еще увидимся. Тогда все расскажу.
Мужчины с чувством пожали друг другу руки, и Соловьев вышел из квартиры.
Глава 7. Абракадабра
Помогая одеваться полусонной, икающей Татьяне Заваленко, Яна не оставляла надежду пробиться к ее одурманенному транквилизаторами мозгу.
– Танюш, мы с Марго будем тебя защищать. Ты не бойся, – бормотала она, собирая «последственной» сумку с туалетными принадлежностями и бельем. – Считай, что ты наняла нас в качестве частных детективов. Мы поведем свое, частное, расследование. Только скажи мне честно, ты действительно убила Леню или уже сомневаешься?
Заваленко подняла на нее свои опухшие, красные от слез глаза и тихонько прошептала:
– Наверное, это сделала я. Или нет… Сейчас я уже не знаю…
– А куда ты дела кинжал?
– Я… Я не помню. У меня в голове все перепуталось… Кажется, выронила…
– А как тогда Леня мог прийти к тебе днем, если ты пырнула его еще утром? Ты же говорила, что он днем тебя ругал за то, что ты его, якобы, убила. Тань, ты же понимаешь, что здесь одно исключает другое…
– Так, голубушки, мы поехали, – в дверном проеме показалась голова Соловьева, – заканчивайте переговоры. Я скоро предоставлю вам возможность еще поболтать. Но уже у меня в кабинете. И завтра.
Затравленным взглядом окинув растерянных подруг, Татьяна неожиданно пробормотала:
– Яна, запомни одно: мне теперь все равно. Младший брат… натюрморт…Все обман! Завещание! Помоги мне!
Кроме этих странных слов изумленные сыщицы больше ничего не услышали, поскольку дверь за следователем, уводящим Заваленко, закрылась, и они остались в квартире совершенно одни.
– Что это она сказала такое хитрое? – словно завороженная, произнесла Маргоша. – Какая-то абракадабра. Может, действительно, она буквально спятила от горя и заговаривается?
– Да нет, непохоже, – с сомнением в голосе ответила Яна, – глаза-то у нее ясные были в тот момент, что говорила. Знаешь, Марго, по-моему, Татьяна приоткрыла нам какую-то тайну, которую она до сих пор хранила. И просит о помощи.
– Ну, понятно все, – с каким-то испугом вздохнула Маргоша, – теперь опять начнутся погони, суета… – Ты без этого не можешь и буквально на ровном месте выдумываешь всякую чертовщину, лишь бы поадреналинить. Слушай, Ян, а может, тебе записаться в какую-нибудь восточную секцию по борьбе? А что, сейчас очень модна женская борьба, я сама по телику как-то смотрела. Завораживает…
– Не умничай, Пучкова, – сердито одернула ее Быстрова. – Человек попал в беду. Это же очевидно.
– Это кто, Заваленко твоя, что ли? – насмешливо откликнулась Маргоша. – Конечно, бедняжка, убила мужа, а теперь загрустила. Давай будем ее спасать из коварных лап милиции.