Натюрморт с серебряной вазой

Солнцева Наталья

Виктор, стараясь не выказывать интереса, поглядывал в окно. Покупатели подъезжали на дорогих иномарках, часто с водителем. Пока господин прохаживался вдоль витрин, делая вид, что рассматривает старинные безделушки, шофер курил либо, выйдя из авто, разминал затекшие от долгого сидения члены.

Услышав колокольчик, Раметов не сразу появлялся в зале, а выждав минуту, словно не торопился встречать клиента. Словно не ему было выгодно продать товар, а визитеру – купить. С полным равнодушием на бульдожьем лице хозяин

подходил к посетителю, и они о чем-то шептались.

Как Виктор ни напрягал слух, он не мог уловить смысла этой тихой беседы. Обрывки фраз, которое долетали до него, не содержали сколько-нибудь понятной информации. Что-то наподобие «…хотелось бы… разумеется… не сомневайтесь… наличными… никаких чеков…».

Потом Раметов ненадолго скрывался в подсобке, откуда не раздавалось ни звука, и опять появлялся в зале, неся в руках картонную коробку побольше или поменьше, вручал покупателю, получал деньги и провожал того к выходу.

Сей странный ритуал повторялся каждый раз, с поразительным и скучным однообразием.

Виктор сделал из этого вывод: торговый зал с витринами существовал только для отвода глаз, а настоящий товар Раметов прятал в подсобке. Что это было, охранник так и не понял. Но товар явно не из дешевых – судя по клиентуре. Каким-то образом люди покупали «кота в мешке». Ибо Раметов ничего им не показывал. Открыть коробку и увидеть то, за что уплачены немалые деньги, клиенты могли только за пределами магазина. Сделка совершалась на полном доверии. И еще ни разу недовольный покупатель не являлся назад со скандалом или требованием обменять товар.

По крайней мере, Виктору еще не доводилось присутствовать при каких-либо разборках.

Вечером Раметов закрывал магазин и отпускал охранника на все четыре стороны. Сам он добирался до дому на своей машине. Это был черный «БМВ» последней модели.

Виктора мучило жгучее желание узнать, что Раметов прячет в подсобке. Но как это сделать? Залезть ночью в магазин и…

Раметов дьявольски проницателен. Он нюхом почует неладное и примчится посреди ночи в свой магазин. С него станется. Виктор не взялся бы предсказать, как поступит с ним хозяин «Раритета». Несомненно одно: такую провинность он охраннику не спустит.

Это будет квалифицироваться как попытка ограбления со взломом, даже если Виктор ничего не возьмет. И потянет на статью. Неприятности с законом ему были ни к чему. Он искал другой способ открыть тайну. И надеялся, что случай представится…

* * *

Тамань

Прогулка на катере получилась скучная.

Лавров молчал, закрываясь от солнца купленной на набережной газетой, которую трепал ветер. Глория вглядывалась в блестящую синеву моря, словно что-то искала. Наконец на горизонте появилась небольшая

яхта.

– Близко подходить не стоит, – предупредил хозяин катера. – Я эту яхту не первый раз вижу. Они не любят, чтобы им мешали. Наверное, сокровища ищут, – усмехнулся он.

– Сокровища? – удивился Лавров.

– Здесь много затонувших кораблей. Правда, в основном времен Великой Отечественной. Десантные катера, баржи, даже самолеты, говорят, лежат на дне. У меня друзья дайвингом увлекаются. В этом году сагитировали нырнуть разок. Я согласился. Мне не понравилось. Уши жутко болели, и потом колбасило дня три.

– Что там за сокровища? – полюбопытствовала Глория.

– Понятия не имею. Разве что мелочевка. Патроны находят, обрывки якорных цепей…

– А как насчет золота? – заинтересовался Лавров.

– Сколько здесь живу, про золото не слышал.

– Но Керченский пролив известен с глубокой древности, – сказала Глория. – Тут проходили торговые пути. И в Крыму, и на Таманском полуострове издавна селились люди.

– Ну да, – кивнул хозяин катера. – Кого здесь только не было. И греки, и скифы, и римляне.

– Неужели на дне ничего не находят?

– Может, и есть какие-нибудь обломки… заиленные по самое не могу. Археологи поднимают что-то: то керамику, то железяки разные. А про золото слышать не приходилось.

– Ребята просто ныряют с яхты, – предположил Лавров. – Это удобно. Под водой не только затонувшие корабли, но и рыбы, и всякая живность.

– Я видел буйки, – объяснил ему хозяин катера. – Значит, они обозначили конкретное место и погружаются с конкретной целью. Ищут что-то.

– Не обязательно золото, – пробормотала Глория.

Она приняла разговор близко к сердцу, разволновалась.

Лавров уже час как чувствовал дурноту, списывая недомогание на вчерашний перегрев и бессонную ночь. Его подташнивало, клонило в сон.

– Поехали домой, – предложил он. – Обедать пора.

Однако Глория не поддержала его. Ее что-то беспокоило.

– Нельзя ли подплыть поближе к яхте? – попросила она и обернулась к Лаврову: – Дай-ка бинокль.

– Я вам не советую, – покачал головой хозяин катера. – Зачем мешать людям? Хотите нарваться на неприятности?

Глория приложила бинокль к глазам и разглядывала яхту. На борту виднелась надпись: «Ассоль».

– Дорогое судно, – заметила она. – Комфортабельное. О-о! Вы правы… вот и аквалангист. Вылезает из воды… с пустыми руками. Нет… кажется, у него сетка… а там… жалко, не видно…

Бинокль был японский, привезенный по заказу Глории ее знакомым, который занимался поставками оборудования для охранных фирм и частных детективных агентств. В бинокль была встроена миниатюрная фотокамера, которая в случае надобности могла запечатлеть увеличенный линзами объект. Вещица пока что редкая.