Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего
Шрифт:
Сонька, сглатывая слезы, одевалась. Я мельком бросила на нее взгляд, после чего сурово спросила:
– Когда анализы будут готовы?
Женщина взглянула на меня из-под очков, после чего попросила:
– Вы присядьте.
Я села и вопросительно на нее уставилась.
– Девушку я осмотрела, и дело в том, что половых контактов она не имела.
Я задумалась, вспомнила текст объявления и, с трудом произнося слова и коря себя за ханжество, спросила:
– Вы в этом уверены?
Врачиха
– Девственна ваша подопечная. Очень редкое, надо сказать, явление, в ее-то возрасте.
– Вы уверены? – весьма неуверенно повторила я.
– Абсолютно! – отрезала та.
По дороге обратно Сонька со мной не разговаривала. Молча отворачивалась, глядела в окошко и ревела.
– Может, в пиццерию заглянем? – пыталась я ее улестить.
Сонька хранила молчание.
– Сонь, хочешь в магазин заглянем, чего хочешь тебе куплю? – тоскливо вопрошала я.
Ответа не было.
Смутно я чувствовала, что я здорово накосячила.
Дома надрывался телефон. Я сняла трубку, и услышала открытым текстом:
– Але, а че, скока минетик будет стоить?
– Нискока, – передразнила я говорящего, – если сам его себе сделать ухитришься.
И едва я нажала на кнопку отбоя, как тут же телефон вновь запиликал.
– Алло! – раздраженно рявкнула я.
– Маняша! – ледяным голосом сказала мать. – Как ты со мной разговариваешь!
– Мам, извини, у меня тут запарки, – виновато произнесла я.
– Маняша, ты должна немедленно ко мне приехать, – не терпящим возражения голосом велела мать.
– Сейчас не могу! – твердо произнесла я. – У меня с Сонькой проблемы кой-какие.
– Значит, не приедешь? – почти спокойно произнесла мать.
– Мам, ну я правда не могу.
– Ну что же, раз тебе чужие люди дороже матери…, – как-то задумчиво сказала она и отключилась.
Вот черт! Спокойной жизни мне теперь маменька долго не даст. Неповиновения она не терпит. Я вздохнула, отключила звук на телефоне и пошла к Соньке в комнату. Та, разумеется, глотая слезы паковала чемоданы.
– Сядь, – велела я ей.
Она упрямо делала вид что слепоглухонемая.
Я порылась в сумке, достала объявление и подала ей.
– Это как ты объяснишь?
Сонька машинально взяла бумажку, прочитала, вскинула на меня огромные невинные глазищи и зарыдала в голос.
– Ты чего? – недоуменно спросила я.
– Это что, про меня, да? – сквозь рыдания спросила она.
– Ну так, получается, – вздохнула я, села около нее и принялась гладить по головке. – Да не реви ты, дурочка. Подставил кто или у тебя проблемы? Говори, решать будем.
Сонька самозабвенно порыдала еще минут десять на моей груди,
– Это Колька Чемакин, он обещал…
– Что обещал гадкий Колька? – терпеливо выспрашивала я.
– Что устроит мне, – рыдала она.
– Чего именно устроит? – напирала я.
Сонька утерла лицо моим топиком и наконец сбивчиво пояснила:
– Колька – он с пятого курса, и пристает ко мне. Приставал, приставал, а потом сказал, что раз не хочу по хорошему – будет по-плохому, и он мне устроит…
– Ясно, – вздохнула я. – Обещался отомстить за невнимание.
Сонька сквозь слезы закивала.
Не, каков мерзавец!
– Сонька! – решительно сказала я. – Не реви! Телефон или адрес его знаешь?
– Телефон, – подняла она на меня несчастные глазищи, – он мне его на тетради по социологии написал. Тетя Магдалина, ну вы же все можете….
– Сонька, – перебила я ее. – Во-первых – я тебе не тетя. Я тебе сестра двоюродная! Во-вторых – хватай свою тетрадку и пошли ко мне в спальню!
– Поможете? – жалобно спросила она.
– Ясен пончик! – кивнула я. – Сейчас мы с тобой ему такую пакость устроим!
Сонька утерла слезы и радостно заулыбалась.
И работа закипела.
В спальне, около компьютера, я на миг замерла, обдумывая свою страшную мстю, после чего открыла ворд и принялась рисовать объявление.
«Недорого продам, – вдохновенно писала я, – Мешок анаши. Индийская, отлично просушена, свежий урожай. Посредникам просьба не беспокоить. Телефон…»
– Сонька! – подняла я глаза. – Какой там, говоришь, телефон-то у этого козлика?
– 418617, – с готовностью ответила она.
Я, пакостно улыбаясь, отстучала цифры, впечатала их в «бороду» на краю объявления, на минутку задумалась и добавила: «Спросить Колю». Вот так-то, милый!
– Сонька, хватай ножницы! – велела я, выводя свое творчество на печать.
Принтер ожил, начал весело плеваться бумагой. Я оставила Соньку разрезать листы пополам, а сама пошла звонить тете Капе, материной подружке. Они живут рядом, на одной площадке, и та наверняка должна знать, чего с ней приключилось.
Тетя Капа взяла трубку после третьего звонка.
– Здравствуйте, это Маша, – представилась я.
– Ой, как хорошо, что ты позвонила, – сходу затараторила та.
– А что случилось? – нахмурилась я.
– Слушай, с матерью твоей что-то странное творится, – зашептала тетя Капа в трубку.
– А поконкретнее?
– Ой, страсти сегодня были! – вдохновенно принялась вещать та. – В общем, прибегает мать твоя ко мне сегодня, и лица на ней нет. Говорит, прихожу из булочной, а на кухонном столе стоит парень на четвереньках, увидел ее и ка-ак зарычит на нее!