Научи меня любить
Шрифт:
75
Задумка старушки Васильковой получилась.
Зоя Филипповна, вдруг оставшись в младшей группе без нянечки, так неожиданно ушедшей в сезон отпусков на больничный, знатно понервничала. Но, к счастью, в ее коллективе была замечательная воспитательница, Тамара Ивановна, которая легко входила в контакт со всеми, а потому знала о сотрудниках абсолютно все.
И, чтобы не обзванивать всех подряд, заведующая решила посоветоваться с Васильковой.
Та, легка на подъем, тут же прилетела в царский кабинет, подсунула Филипповне тарелочку со свежими сырниками, быстренько
— Слышала, слышала, можешь не говорить! Ой, молодёжь! Совсем не хотят работать!
— И не говори, Тамара. У меня аж давление скакануло! Это ж надо? Ну кто в здравом уме сейчас пойдёт на замену? У всех отдых, лето вон какое жаркое, а со стороны искать, это ж дохлое дело! Пока мед комиссия, пока справка о судимости… Как раз к октябрю… Мне бы кого из своих. Обзванивать буду сегодня.
— М-да, придётся. Я подумаю. Вроде кто-то говорил, что не уезжает никуда. Но не помню с кем говорила. Вчера их столько подходило ко мне! Ты не переживай, среди своих подыщем. Мне бы только вспомнить. В общем, в течение дня, как в голову придет, зайду, скажу. Давай, жуй, я тарелочку сразу заберу. И не переживай зря. Вот со стороны если, то да… Это еще не знай какой человек придет. А свои-то все, как на ладони.
Довольная Василькова подождала еще пол дня, пока Филипповна измучается в край, потом выдала кандидатуру Яны, и посмотрев на ожидаемо сморщенное от неудовольствия лицо начальницы, махнула рукой и ушла.
Перед закрытием, когда уже последних ребятишек забирали из сада, заведующая спустилась вниз сама, попросила Тамару Ивановну с гордячкой Романовой поговорить, вдруг согласится. Василькова пообещала, что убедит.
Яна восприняла возможность устроиться в детский сад с радостью. Больше всего, конечно, подкупала возможность устроить в продленку Лешку. Когда сообщила ему об этом, тот знатно скривился. В садик он не ходил почти год, занимаясь дома с мамой. Ему там просто было не интересно. Пришлось поговорить серьезно, объяснив, что, собственно, выхода у них нет.
Новости от Васильковой пришли вечером, заведующая дала добро. И, если Яна не передумала, то утром нужно на работу. Лучше прийти пораньше, чтобы успеть передать Лешку Тамаре Васильевне, и она уже сама уладит вопрос о его пребывании.
Все складывалось и весь вечер Яна убеждала себя, что это правильное решение, и она справится.
На деле оказалось все непросто. И даже не в том, что больше всего пугало молоденькую Ирину, не грязные штаны и ревущие по утрам дети. Малыши двухлетки практически не говорили. Понять их было очень сложно, организовать еще сложнее. Воспитательница была новичком, только после института, и сразу осталась на месяц без сменщицы. Рыдала в подсобке, пока дети спали. Яна старалась во всем ей помочь, разрываясь между ней и своими обязанностями.
А их было намного больше. Настолько, что весь день был расписан буквально по минутам. Лешку видела мельком, когда ходила в обед за питанием в столовую — их группа возвращалась с прогулки.
Яне казалось, что она, словно оса, сейчас ненароком сорвется, накричит, или не дай бог просто наступит на лезущих под ноги малышей. Вечером свалилась без сил. Спрашивать Лешку о проведенном дне не хотелось. По лицу все видно, не доволен. Но без вариантов.
Мышцы гудели, голова, словно котел, тяжелая, думать не хотелось ни о чем. Только закрыла глаза и уже звонит будильник. Неужели ошиблась, выставляя время? Нет, за окном рассвет. Ночь пролетела, как одна минута.
Лешка вставал с трудом, Яна злилась, боясь опоздать на работу. Накричала на копошащегося ребёнка несколько раз, потом извинилась. Нервы на пределе, а сегодня только второй день.
Отказаться? Но ведь нет гарантии, что работа вообще найдется. Да и Лешку деть некуда. И так по кругу, можно бесконечно переживать и плакать, только это не поможет. Нужно вставать и идти.
Второй день начался с проверок. Филипповна пришла протирать поверхности с белым платочком. Не нашла пыль, но заметила не вынесенные грязные полотенца, сложенные в холщовый огромный мешок. Яна попросту не успела, пока отмывала мальчонку, опрокинувшего на себя тарелку с супом.
Попало по первое число. Довольная заведующая важно удалилась, тут же на свежие сплетни прибежала Гвоздева Светка, нянечка с соседней группы. Дала дельные советы, что и когда лучше сделать, чтобы не попадаться, и чтобы не попадало. Светка — матерый волк, работает не первый год. Яна, внимая советам, поняла, что придётся налаживать контакт с сотрудниками. Иначе ей тут не выжить. Раньше в этом такой необходимости не было.
В субботу Яна практически все время спала, вставая лишь для того, чтобы проверить и накормить Лешку. В больницу дозвонилась лишь раз. Операция прошла, Сашка в реанимации. Ничего не изменилось.
В воскресенье звонили Кожевниковы. Приглашали в гости, отказалась. Не до веселья, к тому же дела домашние никто не отменял. Сейчас как никогда хотелось тишины и покоя. Хотелось пожалеть себя, но нельзя. Нельзя сдаваться. Ради себя, ради Сашки.
76
Затянуло, словно в пучину, закружило водоворотом дел, стянуло все конечности — будто веревками — усталостью.
Единственным, кто пытался растормошить Янку и вывести из ее аппатичного состояния, как ни странно, оказался Лешик.
Вечером в пятницу она вновь залегла в кровать, словно в берлогу и, кажется, уснула. Что-то снилось, безрассудное, повторяющееся, она куда-то все шла, что-то искала, звала кого-то. Какие-то обрывки картинок, звуков. Из кошмара вырвал странный звук. Кто-то тихонько пел хрипловатым голоском простую колыбельную песенку. Легкое касание волос маленькой ладошкой.
Яна распахнула глаза, осознав, что плакала во сне. Вся подушка мокрая. А рядом, на кровати, сидит Лешка, гладит ее по голове и тихо поет. Сладко, ненавязчиво, посылая к Яне свои теплые добрые лучики.
Было необычно, странно, пугающе. Кажется, она все детство мечтала о колыбельных. Мечтала, чтобы ее кошмары кто-то спугнул, обнял, успокоил. Могла ли представить Яна когда-нибудь, что это будет маленький ребёнок, сын Сашки, тот, которого она всей душой еще совсем недавно пыталась ненавидеть. Слов не находилось и Лешку так легко спугнуть. Яна, не шелохнувшись, снова прикрыла глаза, судорожно вздохнула, теперь уже успокаиваясь. И, кажется, сразу уснула.