Научи меня ненавидеть
Шрифт:
– Я могу остановиться, – говорю я и заглядываю в его глаза.
Могу, могу, мечется в голове. А в реальности тянусь к его брюкам, расстегиваю его ширинку и удивляюсь мимолетно – Светка, ты что, реально трахаться с ним собралась? Да ты член видела только на фото в сети и ещё в деревне, когда семилетний Вовка бегал на за нами без трусов. Все.
– Это неправда, – шепчу я прямо в его губы.
– Определённо, – отвечает он, и целует меня.
Расстегнуть мужскую ширинку без опыта – то ещё испытание. Пальцы не слушаются, меня пугает то, что я чувствую эрекцию под тканью, мне страшно и любопытно одновременно. Руслан чертыхается, отбрасывает мои руки
Я зажмуриваю глаза. Я понимаю, что сейчас он напротив меня совсем голый. Смех и возбуждение одолевают меня, и я даже не знаю, чего больше. Но глаза открыть боюсь.
– Ты голый, – говорю я. Мне хочется смеяться, но мой голос почему-то дрожит.
– Да, – отвечает он. – И ты сейчас будешь тоже.
Его руки ложатся на мои лодыжки. Медленно скользят вверх, толи лаская, толи мучая. Мне вдруг хочется, чтобы он сделал мне больно – может это меня отрезвит? Руки останавливаются на моих бедрах и вдруг сжимают, стискивают мою плоть, больно, как я хотела. Я стону и не знаю даже, от боли или от удовольствия. А руки поднимаются выше, чуть задевая мой лобок скрытый тонкой тканью. Я снова стону, мне хочется закрыть рот руками, не показывать, насколько меня возбуждают его прикосновения, но на это тоже нет сил. Пальцы цепляют ткань трусиков и тянут её вниз. Я сошла с ума, я точно сошла с ума, я чуть приподнимаюсь, облегчая его задачу.
И вдруг чувствую его дыхание на своём животе. Мне кажется, он дышит огнём, как дракон. Его язык касается металлического колечка в моём пупке. Скользит выше, между моих грудей, хотя мне до боли, до крика хочется узнать, что же будет, если он так же коснется языком соска? Скользит по подбородку, ныряет в мой рот.
– Теперь ты тоже голая, – шепчет он оторвавшись от моих губ. Я с удивлением осознаю, что мои руки осмелели настолько, что лежат на его плечах. – Открывай глаза, трусишка.
Я зажмурила глаза так, что стало больно.
–Открой глаза, – сказал он и сжал моё лицо в своей ладони.
Мне хотелось заплакать. Мне вдруг остро захотелось, чтобы всего этого не было. Но я понимала – поздно. Доигралась. Не позволит не он, не огонь, с какого то хрена во мне горевший. Я всхлипнула и открыла глаза.
Он нависал надо мной. Он гипнотизировал меня. Я баловалась, я чувствовала свою силу, но вдруг попала в свои же сети. То, что зрело внутри меня, толкало, подначивало на безумства, и я сжала его плечи. Его кожа была тёплой и невероятно гладкой, как у ребёнка. Я вдруг вспомнила тот день на даче. Его длинное загорелое тело, мне так хотелось ощутить его запах. Сейчас я могла. Сейчас я все могла.
Я прижалась лицом к коже на его шее чуть ниже уха. Она едва кололась щетиной, под ней часто-часто билась жилка. Так часто, что это сводило с ума. И вздохнула его запах полной грудью, так, что мои соски коснулись его кожи. Он пах солнцем и солью. Немного потом – этот запах не коробил, он вызывал желание лизнуть кожу, что я и сделала. Соленая. Вкусная. Он застонал.
– Ненавижу тебя, – вдруг сказал он.
– Знаю, – успела ответить я до того, как он обрушился на мой рот.
Я даже успела подумать – после всего этого он возненавидит меня ещё сильнее.
А потом мысли исчезли. Все. Потому что я наконец узнала, что это такое, когда твою грудь втягивает в себя его рот. Это так, словно в тебе взорвался целый склад пиротехники. Это выбивает воздух из лёгких, хочется кричать, но нечем. Когда его рука скользит по твоему животу
– Сейчас будет больно, – говорю я вслух.
И боль обрушивается на меня. Вместе с огнём. Я не знаю, чего больше, огня или боли?
Я обвиваю его тело так крепко, что, наверняка, мешаю ему двигаться. Мне больно, но я вдруг боюсь, что он отступит.
– Какого хрена? – задыхаясь говорит он.
– Ты же знал, – шепчу я и вновь чувствую необъяснимое торжество.
Его буквально трясёт. Кожа на спине горячая и чуть влажная. А горячее всего там, в месте нашего соединения. Я смеюсь. Он вскидывает на меня взгляд. В нем безумие загнанного зверя.
– Ты сумасшедшая.
Я не отвечаю. Я стискиваю его спину ногами так крепко, что он входит в меня до упора, полностью. Я чувствую себя странно…полной. Как будто именно так и должно быть.
–Ненавижу тебя, – шепчу и чувствую, как он вновь начинает двигаться во мне, разнося боль и огонь по венам. – Ненавижу.
Он тяжело дышит. Я не знаю, как кончают мужчины, я только в книгах об этом читала. Но мне кажется, что это случится сейчас. Внезапно он протискивает свою руку между нашими телами, касается меня там, поглаживает, легонько нажимая. И огня в моей крови вдруг становится больше, гораздо больше, чем боли. Огонь накатывает на меня волнами, обжигает, причём – изнутри.
– Хватит, – жалобно шепчу я. Этого испытания мне не выдержать.
Он ловит моё лицо второй рукой. Заглядывает мне в глаза – это возбуждает, это пугает, это убивает меня. И продолжает двигаться и ласкать меня ТАМ. И внезапно я сдаюсь, взрываюсь, разлетаюсь на сотни мелких осколков. То же самое происходит с ним. Я понимаю, что сжимаю его содрогающееся тело слишком сильно, но моё тело словно сковало судорогой. Он падает на меня. Его вес приятен.
И тут, когда волны запретного удовольствия перестают терзать моё тело, я понимаю, что все кончилось. И мне странно, что я стискиваю в объятиях его тело, что его пальцы пахнут мной. Это…неправильно. Мы дышим прерывисто, боимся оторваться друг от друга – ведь это значит, взглянуть друг другу в глаза. На наших бедрах стынут моя кровь и его сперма.
Глава пятая
ОН
Она смотрела на меня сверху вниз. Потому что она встала, а я остался сидеть. Откинулся чуть назад, устроился поудобнее, словно на представлении. Так, словно получал удовольствие от происходящего. А хотя, может, я и правда его получал? Её грудь вздымалась просто в бешеном темпе, того и гляди пуговицы на блузке полетят в разные стороны. Я подумал и поставил бокал с коньяком на стол. Не хватало ещё расплескать на костюм, если эта истеричка…