Научи меня плохому
Шрифт:
— Нет.
— А если честно?
Жданов тяжело поднялся, сходил за мячиком, а когда вернулся и снова сел в кресло, то даже жалобно скрипнуло под ним. А сам Андрей на друга не смотрел, разглядывал полоски на мячике, крутя его в руке.
— Как ты думаешь, Ромка, если муж требует от жены что-то, она обязана подчиниться? Вот… беспрекословно?
— Смотря что требует. Не все же грязные фантазии выполнять…
— Забудь о фантазиях, я о серьёзных вещах.
— Тогда говори яснее.
— Если я потребую, чтобы она вернулась домой, она вернётся?
Малиновский моргнул,
— К тебе домой.
Андрей кивнул.
— А зачем? — спросил Рома.
Жданов в некотором раздражении развёл руками.
— А зачем люди живут вместе?
— Ну, так это женатые, а вы-то… — Не договорил и замер с открытым ртом, осенённый ужасной догадкой. — Ты не подписал!
— Тише ты, — шикнул на него Андрей, но Малиновского было не остановить. Он через стол перегнулся и снова потрясённо выдохнул:
— Не подписал! Ты что, сдурел?
— Я не смог, — признался Жданов.
— Чего там не смочь-то? Ты каждый день сотню бумажек подписываешь!
— Просто… она столько всего адвокату наговорила — и не надо ей ничего, отказывается ото всего, фамилию прежнюю хочет. Как-то всё это неправильно.
— Да, неправильно! — рыкнул Малиновский. — А тебе было бы легче разводиться, если бы она «Зималетто» делить начала? Или твою недвижимость, счета банковские!..
— Прекрати, Катя никогда бы…
— Да, да, твоя Катя святая, мы это однажды уже выяснили и получили за это по полной.
— Нет, а ты-то чего разоряешься? Ты что ли получил?
— А ты думаешь, я не переживал? — Рома указал на сломанную руку. — Я даже физически пострадал!
— И что ты мне предлагаешь, возместить тебе ущерб?
— Предлагаю меня не нервировать! Вот что ты собираешься делать? Просить ее вернуться? Эх, Палыч, Палыч…
— Не собираюсь я просить. Я требовать буду. И посмотрим, что она сделает.
С работы в этот день Жданов ушел раньше. Намеренно, и хоть с Катей за этот день ни разу не встретился, но благодаря женсовету, отлично знал, где и чем она занимается. И из офиса улизнул почти тайком, никого не предупредив. А все с одной целью: нанести контрудар. Катя точно не ожидает этого, Жданов сделал все, чтобы она не узнала об итоге его вчерашнего визита к адвокату. Позвонил тому, и строго-настрого запретил тому, что-либо рассказывать и докладывать ей. И, судя по тому, что Кате за весь день не пришло в голову его посетить и прояснить недоразумение, адвокат свое слово сдержал. Его жена продолжала находиться в неведении, что на руку было именно Жданову. Он понятия не имел, что она сказала своим родителям, когда вернулась в их дом с вещами, и поэтому его миссия осложнялась, ему предстояло пройти по минному полю, причем идти, глядя в глаза Валерию Сергеевичу, чтобы у того не зародилось ни одного подозрения и сомнения, чтобы тесть был уверен — зять правду говорит.
И в дом Пушкаревых он пришел с понурой головой и виноватым взглядом, и все упреки выслушал смиренно и заранее готовый принять все обвинения, и внять советам старших и более мудрых. Наверное потому, что не спорил и не отрицал, Катины родители быстро сменили гнев на милость, прекратили сыпать укорами и поучениями, и Елена Александровна
— И что делать собираешься?
— Попробую уговорить ее вернуться.
— Уговорить, — фыркнул Пушкарев, а потом неожиданно кулаком по столу стукнул. — Жена при муже должна быть!
Жданов деловито покивал.
— Вот и я так думаю, Валерий Сергеевич.
Тот на жену взглянул.
— Поговори с дочерью, хватит ей уже дурить, пусть домой возвращается.
Елена Александровна ничего не ответила, присела за стол и на зятя посмотрела.
— Андрей, что у вас все-таки случилось? Катя ничего толком не объясняет нам, а сама мучается, мы же видим.
Андрей вилкой котлету разломил, потаращился на нее, раздумывая, что ответить, а после осторожно заговорил:
— Я, конечно, виноват. Не сдержался, наверное, не стоило так реагировать, но… Этот Старков! Мало я ему по роже дал, надо было руки оторвать!
Елена Александровна испуганно ахнула, а вот Валерий Сергеевич заинтересовался.
— Дал все-таки? Ну и молодец! Этот поганец давно напрашивался!
Почувствовав поддержку, Андрей продолжил с большим воодушевлением:
— Я просто не понимаю, зачем она вообще с ним разговаривает, после того, что он ей сделал! Я, конечно, понимаю, что на людях надо держать лицо, но всему есть предел!..
— Прав, ты прав, — закивал Пушкарев. — И не слушай ты ее! Она девчонка еще! Такие фокусы надо на корню пресекать, — он воздух рукой рубанул. — Отваживать ее от этого паразита!
— Валера, успокойся!
— Как тут успокоишься? Твоя дочь совсем с ума сошла!
К тому моменту, как Катя переступила порог родительского дома, Андрею уже удалось убедить Пушкаревых в своем искреннем желании помириться с женой. Он готов был говорить, что угодно, делать, что угодно, лишь бы она согласилась его выслушать, а после, пусть не сразу, но вернуться домой. Эта его готовность обсуждать и решать проблемы, Катиным родителям весьма импонировала, и Жданову не потребовалось много времени, чтобы переманить их на свою сторону. Хотя, они и без того не были согласны с решением дочери, а уж после того, как выслушали другую сторону и выяснили, что развод — инициатива Катерины, пообещали Андрею свою поддержку в полной мере, преисполнившись решимостью детей помирить.
Катя, оказавшись в полутемной прихожей, сразу почувствовала неладное. Во-первых, она споткнулась о мужские ботинки, а ее отец, в отличие от ее мужа, обувь у двери никогда не оставлял, он был человеком аккуратным, военная выучка сказывалась. А спустя несколько мгновений, в подтверждение своих мыслей, и голос Жданова с кухни услышала. Прошла и остановилась в дверях, наблюдая за шушукающейся троицей.
— Ты что здесь делаешь? — вырвалось у нее.
Все обернулись, Елена Александровна тут же поднялась, улыбнуться попыталась помягче, а вот взгляд отца показался Кате поистине буравящим. Она насторожилась и взглянула на бывшего мужа. Андрей казался чересчур спокойным, жевал, и, кажется, ничто его совесть не тревожило.