Научи меня убивать
Шрифт:
— Доску, — поправила его Вера, — спиритическую доску. Она предназначена для общения с душами умерших, а также для розыска пропавших людей. Существовали также дощечки на колесиках, они, как тележки, перемещались по комнате и предсказывали будущее. Так что тебе повезло.
Она взяла Олега под руку, закинула себе на плечо пакет, набитый мягким барахлом, и они неторопливо пошли вдоль дороги по тротуару.
— Где ж повезло, — бормотал Олег, почти ничего перед собой за шуршащим куском темного пластика не видя, — если бы это была тележка, я бы ее за собой на веревочке вез, все легче, чем так тащить. И на кой черт тебе
Они перебежали дорогу и шли по другой стороне улицы, Олег примял, наконец, обрывок пакета и осматривался на ходу. Народу поблизости почти не было, плелся далеко впереди мужик с собакой на поводке, да проехали два велосипедиста. И неудивительно, местность к романтическим прогулкам не располагала совершенно, ибо, кроме забитой машинами трассы, длинных строений за глухими заборами и редких деревьев, поблизости ничего не было. Идти этакими задворками предстояло километра полтора, и Олег втайне надеялся, что Вере скоро надоест, он вызовет такси, и дальше все пойдет по заранее обдуманному плану.
— Ты просто не веришь, поэтому смеешься над потусторонним миром, — сказала девушка, — и зря, между прочим. Существа из параллельного измерения не всегда враждебны, они могут помочь, если их попросить, только надо знать, как это делается. Существуют специальные ритуалы, определенные места, вещи…
— Конечно, не верю, — перебил ее Олег, — чему тут верить? Доскам твоим, книжкам дурацким, амулетам? Что изменится, если я себе на шею деревянную цацку повешу? Правильно, ничего.
— Смотря что это за амулет, — упорно гнула свое Вера, — и смотря что тебе нужно. Один может принести тебе любовь, счастье и успех в делах, защитит от негативной энергии, выявит врагов, а другой дает здоровье, долгую жизнь и мудрость. Есть еще языческие обереги, они…
— Вер, ну что за бред ты несешь. — Олегу даже неловко стало, и появилось желание бросить этот чертов пакет на асфальт и посмотреть, как все эти шары, тележки и доски разлетаются в куски. Голова еще кружилась от выпитого, но вместо приятной легкости и умиротворения к сердцу подкатывала злость. Вера остановилась, заботливо поправила пакет, завернула края внутрь и посмотрела Олегу в глаза, снова точно в душу заглянула. Подержала так немного, ровно столько, чтобы он не задохнулся, и отпустила, отвела взгляд.
— Понятно. — Она пошла на шаг впереди, помахивая своим мягким мешком. — Все с тобой ясно, лучший инструктор.
— Чего тебе ясно? — насторожился Олег. Он догнал Веру, хотел схватить ее за локоть, но девушка ловко увернулась и ускорила шаг.
— Чего ясно? Нет, ты погоди, я что-то недопонял. — Пока он делал один шаг, Вера успевала отойти на два, обернулась, улыбнулась ехидно и снова ускользнула, но уже в последний момент. Перед носом неожиданно выросло дерево, Олег затормозил в сантиметре от ствола липы, изумленно посмотрел на треснувшую кору, потом задрал голову. Да, липа, листья уже желтеют, что неудивительно — уже август, скоро кончится лето, пойдут дожди, от тепла не останется и следа, и в этом нет ничего смешного, как некоторые считают.
Нет, Вера не смеялась в открытую, как только Олег взглянул на нее, перестала улыбаться, моментально сделала серьезное лицо и спросила участливо:
— Ты не ушибся?
Олег прислонился к липе спиной, постоял так пару мгновений
— Чего тебе про меня ясно? — повторил он, не спеша отпускать «добычу». А та смирилась, покорно стояла рядом и улыбалась, поправляла длинную челку, падавшую на глаза.
— Ты просто боишься всего необъяснимого, странного, потустороннего. Но это нормально, все мужики боятся силы, которую нельзя потрогать или увидеть, так что все у тебя в порядке.
«Увидеть, потрогать, в морду дать, пристрелить», — закончил Олег про себя логический ряд и уточнил: — Я боюсь? — внимательно глядя на Веру.
— Да, ты, — подтвердила та, — но не переживай, ты такой не один…
Олег нехотя разжал пальцы и поднялся на ноги, перехватил мешок под мышку. И только сейчас заметил, что уже темно и довольно поздно, что на улице уже включили освещение, а машины едут с ближним светом фар. Но на часы смотреть не стал, и без того понятно, что время далеко не детское…
— Я не боюсь, — произнес он, глядя на Веру, помолчал и добавил: — Пусть твое потустороннее само меня боится.
И хоть было уже довольно темно и ближайший фонарь не работал, Олегу показалось, что лицо у Веры стало точь-в-точь такое, как в первый день их знакомства: удивленно-насмешливое и недоверчивое. Он наклонился к ней, чтобы рассмотреть поближе, но девушка отпрянула.
— Врешь, — услышал Олег и тут же парировал:
— Не вру. Можешь проверить.
— Давай, — мигом приняла вызов она, — давай проверим. Прямо сейчас.
И шагнула на проезжую часть.
«Не вопрос». — Олег как под гипнозом шел за ней следом, подумал только, как хорошо, что уже поздно и машин на дороге мало. Отвернулся от ударившего в глаза дальнего света фар, отмахнулся в ответ на раздраженный гудок, перебежал за девушкой две последние полосы и оказался перед забором. Забор как забор, таких заборов в городе навалом, и деревья за ним самые обычные — те же липы, березы, клены и прочая растительность, а вот под деревьями…
— Ну, что? Не передумал? — спросила Вера все еще ехидным, но уже слегка напряженным голосом. Сделала несколько шагов вперед и остановилась, обернулась на Олега. Тот подошел, осмотрелся уже почти осмысленно, посмотрел на Веру, потом на кирпичные столбики с ажурными воротами между ними.
— Сама-то не передумала? — на всякий случай спросил он, и Вера помотала головой, не сводя глаз с ворот, за которыми начиналось городское кладбище. Немаленькое, гектаров в десять, начиналось оно от оврага далеко за границей города и постепенно с годами вползло едва ли не в самый его центр. Впрочем, дальше местные власти расширяться ему не дали, огородили, окультурили въезд, на месте развалин старой церкви воткнули кривобокую часовню несуразно-лазоревого цвета и на этом успокоились. Самые давние захоронения давно сползли в тот самый овраг, кости растащили собаки и лисы, приходившие из леса за «железкой», но в городской части все пока было пристойно. В чем им и предстояло убедиться.