Научи меня

Молчанова Людмила

– Кать, я тут с одним врачом разговаривал...

– Что-то с Кириллом?
– испуганно прижала руку к груди Катя и затаила дыхание.

Мишка замахал на нее руками.

– Нет. Не перебивай.

Она послушно замолчала, но мысленно искала причину, зачем, если не из-за Кири, Мишка к врачу ходил? Что-то со здоровьем у него? Придирчивым взглядом его окинула. Да нет, внешне Мишка не изменился совсем, даже поправился чуток.

– В общем, я говорил с одним врачом. Мне его порекомендовали, сказали, хороший

специалист.

– Что за специалист?

Почему-то Подольскому было трудно с ней разговаривать. О чем бы то ни было.

– Миш!
– настойчиво окликнула его Катерина и протянула руку, коснувшись плеча.
– Что все-таки случилось?

– Ничего не случилось.

– Тогда зачем врач?

– Кать, а ты про Эку слышала?

Катя замерла, неосознанно сжав пальцами тонкую ткань его рубашки. Почти ногтями впилась в кожу, а даже если и впилась, то Миша вряд ли это заметил.

– Эко, - глубоко вздохнув, так что голова закружилась, поправила она.

– Да. Слышала?

– Ну так. Тебе-то зачем?

– А почему раньше не попробовала?

– Ты себе как это представляешь?
– вспылила Катя.

Как у него просто. Захотела - попробовала, не захотела - не стала. Это не на горке покататься. От его наплевательского отношения и даже пренебрежения Катерина вспыхнула, как сухая ветка на солнце, руку от теплой кожи отдернула и нахохлилась. Разговаривать стало противно и неприятно.

Подольский непонимающе моргнул.

– Я просто спросил. Почему ты кричишь?

– Я не кричу, - упрямо качнув головой, заспорила девушка.

– Что я такого сказал? Я пытаюсь понять...

– Что ты понять хочешь? Ты думаешь, это так просто? Как в магазин сходить?!

Его спокойствие и невозмутимость, всегда Кате нравившиеся, сейчас нехило раздражали. Какое он право имеет о таких вещах говорить вот так, как будто они ничего не знают.

– Какая разница, что я думаю?
– терпеть ее крик он, похоже, был не намерен.
– Я тебя нормально спросил. Что ты на ровном месте завелась?

Они бы еще долго спорили и препирались, и неизвестно, что бы из этого вышло, но в палату забежал раскрасневшийся растрепанный Кирилл. Увидев Мишку, он радостно заголосил, кинулся к мужчине на шею и постарался все внимание перетянуть на себя. Катя только этого и ждала. Дерганым движением широкие штаны расправила, поднялась и поспешила покинуть палату. Ей нужно было успокоиться и взять себя в руки.

На подобные разговоры она всегда реагировала излишне остро. Глупо, наверное, но в душе по-прежнему жила острая, чуть со временем притупившаяся, но все равно сильная обида. Со времен юности, когда жила с Митькой. Это не передать словами. Тяжело жить, постоянно ощущая на себе жалость - мерзкую, снисходительную и унижающую, дающую понять, что ты не такой, что ты какой-то ущербный и неправильный. Постоянно жить

с переглядывающимися взглядами, шелестевшими шепотками за спиной. Понимать, что все, сделанное для тебя - всего лишь одолжение, избежать которого невозможно. Зато можно позже, намного позже тыкать в сделанное когда-то одолжение носом, мысленно приговаривая: для тебя, для тебя все было.

И сегодняшний разговор с Мишей всколыхнул старые, только собиравшиеся зарубцеваться обиды, которые так больно жгли сердце. Может быть, она и погорячилась с такой реакцией, но ей все, касавшееся темы ее бесплодия, теперь казалось насмешкой, издевательством и одолжением. Вот и Подольский со своим развязным "а че ты раньше не попробовала?" Катю привел в ярость. Это не игрушка и не прихоть. Во всяком случае, для нее.

Она постаралась клокотавший внутри стыд и злость обуздать, успокоиться, хотя вся тряслась от напряжения. Надо в палату вернуться, поговорить как-то - живо было в памяти ее "я хотела как лучше". В этом случае лучше будет, если она Мише все объяснит, чтобы он прочувствовал всю важность и больше Катю не трогал.

Девушка глубоко задышала, вроде бы успокаиваясь, хотя бы внешне, и от большого окна отвернулась. Геннадий Семенович к ней сразу побежал, будто караулил и ждал, пока она обернется.

– Катерина Павловна, случилось что-то?
– широко улыбаясь, мужчина подхватил ее за локоть и ненавязчиво повел в сторону палат.
– Вы давно здесь стоите. Устали? Или вам что-то нужно?

– Нет, не нужно. Я просто решила размяться. Не могу все время в палате сидеть.

– Понимаю, - сочувствующе кивнул он, как будто действительно понимал. Хотя за те деньги, что Мишка заплатил, доктор должен был, наверное, в красках все представлять.
– У нас на первом этаже тренажерный зал есть и бассейн на третьем. Если хотите...

– Не сегодня, - мягко прервала она предложения врача. Проснувшийся в мужчине делец и торгаш Кате сейчас нужен был в последнюю очередь.
– Но спасибо за предложение.

Она высвободила свою руку, кивнула прощально и открыла дверь в собственную палату. Здесь был один Кирилл, смотревший что-то на ноутбуке. О том, что Мишка вообще сегодня сюда приходил, напоминал лишь белый, забитый до отказа пакет, прислоненный к стене.

– Миша где?

Кирилл поудобнее устроился на животе и замахал ногами в воздухе.

– Ушел.

– Куда? Курить?

– Нет. Домой ушел.

– Что-нибудь сказал?

Ребенок головой покачал и переставил компьютер.

Чего и следовало ожидать. Правда, Катя надеялась, что он вот так, не попрощавшись и все не выяснив до конца, не уйдет.

Ночью Катя так и не смогла уснуть. Кирилл сладко сопел в своего Боню, в палатах давно все выключили, а свет исходил только от лампы, стоявшей у дежурной медсестры в коридоре.