Научи меня
Шрифт:
– И?
– Я подумала...ты же его любишь, Кать, я точно знаю. А мать...уж лучше он в пансионе жить будет, чем с ней. Ты бы слышала, что она устроила, когда Кирилл нечаянно опрокинул какую-то там вазу. Не разбил, - поспешно покачала головой девушка, - слава богу. А то она точно не выдержала бы. Поверь мне, я бы никогда не стала тебя утруждать, если бы не знала всей ситуации.
– Закрой рот, - лениво сказала я, не желая слушать о своей проблеме. Не ее это дело, что у нас с Митькой детей нет.
– И иди обувайся. Кстати,
– Послезавтра, - бодро протараторила Надька, не обратив внимания на грубость.
– Вечером.
Больше я с ней не говорила. Забрала Кирю, который жутко мне обрадовался и кинулся обниматься, взяла его вещи - те, которые мне отдали, и ушла.
– Ты на сколько уезжаешь?
– перед уходом уточнила я у Надьки.
– Учеба от двух до четырех лет в зависимости от специальности, а что?
– Оформить бумаги сможешь?
Девушка с ужасом на меня уставилась.
– Какие бумаги?
В коридор сразу Анжела выбежала, закрывая дочь собой.
– Что не так?
– Какие бумаги?
– Надя переводила глаза с меня на мать.
– Чтобы я ей ребенка отдала?
– Успокойся, - одернула женщина дочь.
– Нужен он ей, - она ко мне развернулась и свысока бросила: - Ты про временную опеку?
– Да. Вы не подумали, что если с ним что-то случится, то я не смогу все формальности выполнить? Я не мать.
Очевидно, они не подумали. Но Анжела сразу же взяла дело в ежовые рукавицы.
– Через три дня будет. У мужа какие-то знакомые есть, я узнаю.
Я только плечами пожала и вышла. В их же интересах все оформить, да побыстрее. Кирилл, уютно устроившийся у меня на руках, растерянно оглянулся на захлопнувшуюся с гулким железным звуком серую металлическую дверь, и непонимающе заморгал.
– Ма-ма?
– невнятно пробормотал он и перевел голубенькие глазки на меня, как на единственное знакомое лицо.
– Ма-ма?
– Мама скоро приедет, Кирюш, - соврала я и сморгнула обжигающие слезы.
– Ты только не плачь, ладно? Ты мужик у нас или не мужик?
– Поправь меня, если я ошибаюсь, - медленно произнес Митя, поглядывая через дверную щель на Кирю, который, сидя на пушистом ковре, с удовольствием играл в кубики.
– Ты что, просто так взяла и забрала его?
– А что ты мне предлагаешь?
– свистящим шепотом спросила я, уперев руки в бока.
– На улице его оставить?
Митька взялся за ручку и раздраженно захлопнул дверь.
– Ты сама сказала, что они его в какой-то там пансион устроили.
Такого отпора я от Мити не ожидала. Знала я его, конечно, не первый год, да что там, мы столько лет под одной крышей прожили, поэтому я догадывалась, что особого восторга мое решение у него не вызовет. Но он мог бы хотя бы понять, встать на мое место, подумать, в конце концов.
– Ты сейчас серьезно говоришь?
– я пристально вглядывалась
– Ты понимаешь, что они его в интернат хотели сдать? Именно сдать, как вещь какую-то? Ты в своем уме? Что бы ты на моем месте сделал?
– Причем тут я? Но вообще-то мы с тобой вместе живем, не забыла?
– съязвил мужчина.
– И, по меньшей мере, ты могла бы меня хотя бы с мной посоветоваться. Так, мол, и так, Мить, мы теперь не одни жить будем.
– Надька со дня на день уезжает уже. Подорвалась и уезжает. Чудом будет, если они документы оформить успеют.
Митька выругался себе под нос и, не сказав ни слова, развернулся ко мне напряженной спиной, на которой каждая мышца играла, и ушел на кухню. Я лишь устало к стене прислонилась, не зная, что делать теперь. И искренне не понимала, почему Митя так бурно отреагировал. Из-за того, что я с ним не обсудила ничего? Так мне и в голову не пришло, что нужно еще со-ве-то-ва-ться, чтобы не позволить ребенка на улицу выкинуть. Для меня все было кристально ясно и понятно, а оно вон как...советоваться надо.
Когда Митька немного успокоился и перестал напоминать закипающий чайник, я решила попытать счастье и попробовать поговорить с ним начистоту. Кирилл к тому времени уже спал - я ему диван разобрала и подушками со всех сторон обложила, чтобы во сне не упал. Кроватки пока у нас не было.
– Есть будешь?
– я изогнулась, дотягиваясь до полной окурков пепельницы, и вопросительно на мужчину поглядела. Митька даже не подвинулся, только коротко качнул головой, отказываясь, и снова за сигаретой потянулся.
– Мить.
– На сколько эта Надежда уехала?
Я заморгала и, тянув время, окурки пошла выкидывать и окно открывать, потому что накурено было знатно.
– Не знаю точно.
Он с непередаваемым выражением на меня уставился.
– Не знаешь точно?
– неверяще еще раз переспросил. Я только кивнула, глаза вниз опуская. Митька все делал для того чтобы я себя виноватой почувствовала.
– Ты издеваешься надо мной?
– Да не сказала она, ясно? От двух до четырех лет там учатся, а Надька сама ничего не знает.
Он по столу пальцами забарабанил, но молчал, а меня так напрягало и раздражало сейчас все - и гробовое молчание его, и стук этот, но лезть не решилась - сейчас с Митей лучше не спорить было.
Через пару минут я к нему подошла, заставила подвинуться и на колени села, обвивая руки вокруг шеи. Митька как сидел, так и остался неподвижно сидеть - только рука, расслабленно и спокойно лежавшая на столе, в кулак сжалась, а другая плетью висела вдоль тела.
– Я не могла его там оставить, Мить, пойми ты это, - прошептала я, прикрыв от усталости глаза.
– Как ты понять не можешь? Он им не нужен - совсем не нужен. Есть он, нет его - им без разницы.