Научная фантастика. Возрождение
Шрифт:
— Так ей приходится. Надо, чтобы у людей была свобода воли. Иначе получится, что они всего лишь марионетки.
— Но как же они до такого докатились?! — воскликнул Кристиан. — Объясни!
Амулет ответил (или оба амулета ответили разом) тем же безличным тоном, что и прежде:
— В античную эпоху появился научный метод. Вместе с развитием торговли и географическими открытиями это привело к промышленной революции и возникновению демократии парламентского типа. Однако ни в науке, ни в промышленности прогресс не зашел в среднем дальше уровня, эквивалентного вашему восемнадцатому
— Звучит знакомо, — оскалился Кристиан.
— Об этом говорил в нашем восемнадцатом веке Александр Тайтлер, — сбивчиво пробормотала Лоринда. — Любая республика гибнет в момент, когда большинство ее граждан обнаружат, что могут проголосовать за получение ими крупного куша от общественного достояния. — А громче добавила: — Кристиан, они всего лишь люди.
Зоя сжалась в комочек, горе обступило ее.
— Вы слишком упрощаете, — заметил амулет. — Однако здесь не урок истории. Продолжая схематическое изложение событий, скажу, что неизбежным образом информация технического характера попала в руки воинственных варваров Северной Европы и Западной Азии. Если у вас возникнет вопрос, почему их существование было позволено, прошу вас обратить внимание на то, что ситуация, когда население сосредоточено в прибрежной полосе внутреннего моря, не является адекватной моделью какого-либо возможного материального мира. Истощенные социумы Юга не были способны ни изменить характер варваров, ни уничтожить их, ни, в конце концов, сдержать их натиск. Типичным срезом результатов эксперимента является то, что вы наблюдаете в настоящий момент.
— Темные века, — произнес Кристиан. — А что будет потом? Какая цивилизация возникнет?
— Никакая. Спустя год внутреннего времени последовательность будет прервана.
— А? — не понял он. — Этот мир будет уничтожен?
— Нет. Программа остановится. Эмуляция прекратится.
— Боже мой! И миллионы людей, столь же реальных, как я…
Лоринда вскочила и вытянула руки к грязному небу.
— Неужели, — воскликнула она, — неужели Гея знает, что жизнь здесь никогда не изменилась бы к лучшему?!
— Нет, — ответил голос в их сознании. — Несомненно, потенциал дальнейшего прогресса существует. Однако вы забываете о том, что возможности Геи велики, но не безграничны. Чем больше внимания она уделяет подробностям и длительности какой-либо одной истории, тем меньше его остается на другие. Вероятность того, что дальнейшее развитие данной последовательности приведет к возникновению подлинно новой формы общества, слишком мала,
Лоринда медленно кивнула:
— Я понимаю.
— А я — нет, — отрезал Кристиан. — Вижу только, что Гея бесчеловечна.
Лоринда покачала головой и положила ладонь поверх его руки:
— Нет. Она сверхчеловечна. Ведь первые искусственные интеллекты создали мы. — Помолчала немного и добавила: — Гея не жестока. Жестока подчас Вселенная, а она создана не Геей. Гея ищет чего-то лучшего, чем способна дать слепая случайность.
— Может быть. — Кристиан посмотрел на Зою. — Слушай, с бедняжкой надо что-то делать. Наплевать,
Лоринда сглотнула, вытерла глаза и сказала в никуда:
— Дай ей прожить последний год спокойно. Пожалуйста!
У двери появилось несколько предметов.
— Это продукты, вино и чистая вода, — произнес неслышный голос. — Посоветуйте ей, когда стемнеет, вернуться в город, найти нескольких друзей и привести их сюда. Прячась в этих руинах, небольшая группа может продержаться до тех пор, пока захватчики не двинутся дальше.
— Большего Зоя не стоит? — горько спросил Кристиан.
— Хотите продолжить исследование?
— Нет, черт возьми!
— Я тоже не хочу, — сказала Лоринда. — Когда мы сделаем для несчастной девушки все, что сможем, перенеси нас домой.
В Англии царил мир. Пухлые белые облака громоздились друг на друга; лучи солнца подкрашивали их голубым. Слева от дорожки распустились на золотеющем к жатве поле алые маки. Справа тянулось зеленое пастбище. Под раскидистым дубом дремали коровы. Мужчина и женщина ехали верхом бок о бок. Копыта лошадей мягко стучали о землю, поскрипывала кожаная сбруя, сладкий запах конского пота мешался с едким ароматом трав. Свиристел дрозд.
— Нет, вряд ли Гея станет заново запускать остановленную программу, — говорила Лоринда. — Но это не хуже, чем смерть, а смерть редко бывает столь безболезненна.
— Но масштабы! — возразил Кристиан. Потом вздохнул: — Наверное, Странник скажет, что я сентиментальный слюнтяй. А я, воссоединившись с ним, соглашусь.
И верно. Ведь, возвратившись, ему предстояло снова влиться в гораздо больший разум, чем его собственный, а тому, в свою очередь, — в еще больший.
— Без Геи эти бессчетные поколения людей вовсе не существовали бы, — сказала Лоринда. — Все худшее, что с ними приключилось, они сами на себя навлекли. Будь хоть кто-нибудь из них способен отыскать дорогу к лучшему, она продолжила бы эксперимент.
— М-м. Я все вспоминаю утопистов, что массово убивали людей, пытали или бросали в концлагеря, если их поведение не соответствовало нужным установкам.
— Нет-нет, здесь все не так! Разве вы не видите? Она дает им свободу быть самими собой и развиваться.
— А на мой взгляд, просто меняет параметры и условия, пока результат ее не удовлетворит. — Кристиан нахмурился. — Но, согласен, трудно поверить, будто это происходит лишь потому, что ей… скучно и одиноко. С ней ведь готов общаться весь галактический мозг. Может, нам просто не хватает ума понять, в чем дело. А Страннику или даже напрямую Альфе Гея все объяснит.
Правда, на беседу со звездами уйдут по меньшей мере десятки лет.
— Но вы все равно желаете продолжать? — спросила Лоринда.
— Я же сказал — желаю. Я для этого предназначен. А ты?
— Я тоже. Не хочу ее… подводить, что ли.
— Не знаю, куда теперь отправиться. Наверное, неразумно будет, чтобы за нас решали амулеты.
— Но они могут нам помочь, дать совет. — Лоринда сделала глубокий вдох. — Только… Пожалуйста, можно, чтобы теперь мы побывали в каком-нибудь месте поспокойнее? Тот ужас…